Финн-Оле Хайнрих - Удивительные приключения Маулины Шмитт. В ожидании чуда

Вверх и вниз

После того как наверх затащены стулья, табуретки, подушки и полки, приходит черёд нашего агентского добра: папок и досье, инструментов, костюмов, плащей, очков и бород. Потом — ящики с напитками, тарелки-вилки-ложки, стаканы, торты, закуски, супербутеры. Сыр, печенье-варенье, всякие супы и салаты — Людмилин подарок на день рожденья Пауля весит примерно 400 кило (без аккумулятора). Наверх на пятый этаж, потом ступенька за ступенькой по шаткой лесенке втащить всё это на чердак, ничего не уронив и не разбив, — та ещё эквилибристика. Наконец мы рассаживаемся наверху, ленивые и пустые, как собаки на солнышке. Вообще-то на сегодня намечена вечеринка. Но настроение куда-то пропало.

Я знаю: Генерал, если бы залез сюда, отбил бы чечётку и оглушил радостными воплями — он ведь у нас Пониматель и всегда найдёт хоть какой-нибудь выход из любой кучи дерьма. Но у меня сейчас такое очень чёткое ощущение — что я сижу в этой самой куче по самые уши. Как представлю только, что мама никогда не придёт в моё вновь основанное королевство. Никогда сюда не взберётся. Исключено. Никогда этого не увидит, разве что на фото, которые я принесу ей в пластиковый домик. Одной этой мысли достаточно, чтобы настроение опустилось ниже плинтуса.

А тут ещё этот чёртов Костюм-с-Галстуком. Сказал, он из какого-то органа по какому-то надзору и чтоб мы свою лавочку прикрывали. Чтоб с торговлей мороженым заканчивали. Так сразу мы не сдались. Дед вытащил из морозилки порцию, сунул её под нос «надзирателю», похлопал по плечу: «Да вы попробуйте хоть разок!» Но тот отказался. Генерал говорит, беспокоиться нам не надо, ни в коем случае, это всё ерунда ерундовая, ведь у нас есть он. Можно ломать голову над разными проблемами, но над этими глупостями уж точно не ст о ит. У него уже целая тачка идей насчёт этого галстучного чудака, надо будет поговорить с парой шишек. Один-два дня, ну, от силы неделя — и всё снова будет чики-пуки.

Но пока что — шиш с маслом, прощай, бизнес. С торговлей — всё, денег не будет, электроскутера тоже. Остаются только сотни литров ванильного мороженого и вёдра порошка-шипучки у деда на переоборудованной кухне. И зверски дорогая мороженица. Единственный плюс в этом вечном «вверх-и-вниз» — что знаешь: когда ты в самом низу, скоро начнётся подъём. Лучше должно стать буквально с минуты на минуту.

— А-а-а-а-а! — кричит Юрий. Машина едет куда-то не туда. Крик не помогает. Она движется прямиком в невысокую каменную ограду — бум! Скрежет жести. Нас бросает вперёд, потом снова назад, ремень безопасности врезается в шею.

— А-а-а-а-а-а, гр-р-р-р-р! — Юрий кричит и рычит, с досады колотит по рулю. — Педали перепутал!

Выходим из машины, оцениваем ущерб. Не сказать, чтобы совсем ерунда. Глубокая вмятина и основательная царапина на краске, длиной примерно с меня.

— Прекрасно! Замечательно! — Юрий воздевает руки вверх. В отчаянии мечется возле машины, как будто ему надо бежать, только вот куда? На глазах — слёзы. Шепчет какие-то невнятные яростные ругательства. Мне его даже жалко, я хорошо себе представляю, каково ему было жить без жены. Небось, так и бегал, словно муха в банке, маленький и беспомощный — день за днём, неделя за неделей.

— Пап, — говорю я. Слово просто соскользнуло с языка. Он замирает на мгновенье, поворачивается, смотрит на меня и говорит:

— Да?

Я тщательно оглядываюсь, потому что не знаю, что же сказать; вообще-то я просто хотела, чтобы он перестал бегать вокруг машины. Вижу три фабричных здания, рельсы, жилой дом, пару молодых тополей, за ними — канал, легковушки и несколько грузовиков.

— Да ладно, чего там, — говорю я. — Ну, помяли чуточку кузов.

Он смотрит на меня, я развожу руками:

— Мы вообще-то что тут делаем?

Перед глазами встаёт, как он, худой и растрёпанный, в огромных трусах в задумчивости бредёт по мауляндскому коридору.

Юрий размышляет, а потом говорит:

— Ты права. Я хотел кое-что тебе показать.

Торопливо обходит вокруг машины, кладёт руку мне на плечи, и мы идём. Время — двенадцать минут одиннадцатого, утро пятницы. Вокруг — три белки, одна бабуля моет окно, на тротуаре — могучая собачья куча, уже растоптанная в блин, на строящемся доме — стая голубей, откуда-то пахнет булочками. Мы проходим мимо заправки, срезаем угол у автомойки, заворачиваем в переулок, там забегаловка под вывеской «Дядя Ютта», повыше на стене — надпись: «Цель пути — идти».