Лев Давыдычев: Многотрудная, полная невзгод и опасностей жизнь Ивана Семёнова

— Нету сдачи!

И тут вы хоть головой об киоск бейтесь, мороженки вы не получите. Ни за что.

И даже если вы сбегаете в ближайший магазин, и разменяете деньги, и принесёте тёте ровно одиннадцать копеек, то не думайте, что мороженка у вас в руках. Как бы не так!

Вполне может случиться, что тётя в это время жуёт. И на все ваши просьбы она будет кричать нечеловеческим голосом:

— У меня обед! Все люди едят, а мне нельзя?! — и ещё кулаком погрозит.

А жевать она может долго. Скопится огромная очередь, а тётя жуёт и жуёт.

Наконец, всё съела. Так вы думаете, что теперь получите мороженку? Вряд ли. Тётя крикнет:

— Пить захотела!

И сколько бы вы её ни просили продать вам мороженку, тётя будет кричать, поблёскивая золотым зубом:

— Все люди пьют, а мне нельзя? — И ещё кулаком погрозит.

И уйдёт на другой конец посёлка к другому киоску, где торгуют газированной водой. Пьёт тётя медленно и не меньше семи стаканов.

Я бы не стал о ней рассказывать, если бы у неё не было дочери по имени Аделаида.

Вот кто она была, эта девочка, из которой получился бы боксёр или борец самого тяжёлого веса, если бы она родилась мальчиком.

И у неё тоже был золотой зуб на том же месте, что и у мамаши, и он тоже сверкал, как прожектор, когда на него попадал солнечный луч.

Итак, Колька крикнул:

— Вот это буксир, я понимаю! — И захохотал, будто Чарли Чаплина увидел.

Как вы помните, больше никто не рассмеялся. Аделаида взглянула на Кольку и сказала:

— Плохо будет тому, кто обзовёт меня хоть ещё один раз.

И все поняли, что обзывать её просто опасно — это вам не малявка Алик Соловьёв.

— Который? — спросила Аделаида.

Все повернули головы в сторону Ивана.

— Я, — еле живой от стыда и страха, ответил он.

— Ну как? — спросила Анна Антоновна. — Согласна взять на буксир?

— Согласна. Но с одним условием.

— Каким условием? — хором спросил класс.

— Чтобы он не жаловался, — ответила Аделаида.

Иван спросил тихо:

— А чего мне жаловаться-то?

— А я стукнуть могу, — объяснила Аделаида, и её золотой зуб сверкнул, как прожектор. — Характер у меня страшный. Разозлюсь и — стукну.

Тут Иван совсем растерялся и проговорил:

— Я бы тебе тоже стукнул, но с девчонками драться нельзя.

— Правильно, — согласилась Аделаида, — потому что они слабее. А со мной можно. Я сильная. Но предупреждаю: драться со мной очень опасно.

— Почему? — хором спросил класс.

— Я силы рассчитывать не умею, — сказала Аделаида, — так стукнуть могу… — она тяжело вздохнула.

— Как? — опять спросил класс.

— А так… — Аделаида показала свой большущий кулак. — Видите? Раз и — вызывайте скорую помощь.

Класс притих.

И никто не заметил, как улыбается Анна Антоновна.

— Я не согласен, — дрожащим голосом пробормотал Иван. — Это что же получается? Буксир обязан тащить, а не бить.

— А я и не собираюсь тебя бить, — сказала Аделаида. — Если ты меня слушаться будешь, зачем мне тебя бить?

— Значит, договорились, — сказала Анна Антоновна.

Впереди, боязливо втянув голову в плечи, шёл Иван.

За ним широко и тяжело шагала Аделаида.

А на некотором от неё расстоянии стайкой семенили ребята.

Вдруг Иван резко остановился, обернулся и радостно закричал:

— Больной ведь я!

Подошли ребята. Аделаида спросила:

— Чем ты болен?

— Лунатик я, — гордо ответил Иван. — Ночами-то я не сплю. По крышам гуляю, по столбам прыгаю, по проводам хожу. Устану, не высплюсь — какая тут может быть учёба?

Ребята смотрели на него с удивлением.

— А почему тогда не лечишься? — спросил Колька.

— Лечусь, да ничего не помогает.

— А не врёшь? — спросила Аделаида.

— Можете проверить, — ответил Иван, — пожалуйста, в любую ночь выходите и проверяйте. Ребята восторженно загалдели.

— Тише, мелюзга! — прикрикнула Аделаида. — Проверим лунатика. Когда по крышам ходишь?

— Ну… часов так с двенадцати до… до самого утра! Иногда вы уже в школу идёте, а я всё ещё по крышам скок-скок.

— А где?

— А везде. Сначала на нашу крышу влезаю. Потом прыг-прыг до клуба. Потом по проводам, по столбам!

— И не падаешь?

— Могу и упасть. Тогда уж смерть. — Иван подмигнул притихшим ребятам. — Очень серьёзная болезнь.

— Вот это болезнь, я понимаю! — с завистью прошептал Колька. — А как тебе заболеть удалось?