Ирина Христолюбова: Загадочная личность

— А сейчас я отвечу на вопросы, поступившие в письменном виде, — сказал Роберт Владимирович. Он развернул бумажку и прочитал: «Скажите, пожалуйста, можно ли девочке первой признаться в любви?»

По залу прошел шум.

— Я никогда не признаюсь первой, — сказала Таня. — А ты?

Я ждала, что скажет Роберт Владимирович. Он знает, можно или нельзя. Наконец шум утих, и Роберт Владимирович сказал:

— В литературе описывались такие случаи. Известная вам Татьяна Ларина написала письмо Онегину. «Я б никогда не знала вас, не знала б горького мученья!» — продекламировал он. Мне письмо Татьяны к Онегину читала Дуся, оно произвело на меня большое впечатление. — Но Онегин не понял Татьяну, — продолжал Роберт Владимирович. — В наше время каждая девушка может признаться в любви юноше, она вправе строить свою судьбу сама.

Я тоже решила строить свою судьбу сама. Тут же, на диспуте, я написала Кошкину записку: «Я люблю тебя, Кошкин, за твою смелость и отвагу. Жду ответа».

— Передай Кошкину, — сказала я подруге Тане. — И поклянись хранить тайну.

Таня меня осудила, но поклялась.

На следующий день я шла в школу в большом душевном волнении. Первым был урок русского языка. С Кошкиным мы два раза встретились взглядами. Сердце мое билось.

Лидия Павловна вызвала Кошкина отвечать, и он, когда проходил мимо, бросил мне на парту записку. Я развернула ее и прочитала: «Я давно тебя люблю за душевную чуткость. Согласен дружить. С приветом. В. Кошкин».

Кошкин меня любит! Я показала записку Тане.

— Я сразу поняла, — сказала Таня. — Он тебя всегда за косу дергал.

Между тем Лидия Павловна продиктовала Кошкину предложение, и он записал его на доске: «Маруся ни на что не жаловалась, только день ото дня худела». Кошкин слитно написал «ниначто», Лидия Павловна опять поставила ему тройку и очень огорчилась. Кошкин тоже огорчился. От огорчения он даже нос мелом вымазал. Все засмеялись. А что тут смешного?

Хорошо, если б сейчас выскочила еще одна мышь и Кошкин бы снова проявил свою отвагу и мужество. Лидия Павловна заплакала бы от счастья, что в 5 «В» классе есть такой смелый ученик, а я бы снова написала стихотворение. Но мышь не выбегала, и Кошкину негде было проявить свои душевные качества.

Я думала, что после уроков мы вместе с Кошкиным пойдем домой и обо всем поговорим. Но Кошкин ушел, не сказав мне ни слова. На следующий день он меня вообще не замечал. И за косу не дергал. После того как Кошкин поймал мышь, он вообще стал очень серьезный и в перемену не бегал по коридору, а ходил руки за спину.

Неужели меня Кошкин за что-то разлюбил? Но я ни на что не жалуюсь, лишь худею день ото дня. И, возможно, умру. Умру где-нибудь в глуши. И вот тогда-то, перед смертью, я напишу ему прощальное письмо. И он в отчаянии прискачет ко мне на коне. Но поздно. Я уже умерла. Он падает на колени и горько рыдает. Бедный Кошкин! Мне его стало так жалко, что я решила тут же написать ему записку: «Кошкин, я тебя по-прежнему люблю за смелость и отвагу».

Таня передала записку Кошкину, а на следующем уроке передала мне — от Кошкина. Он написал: «Я тоже тебя люблю».

После уроков я ждала Кошкина на углу. Он подошел ко мне и спросил:

— Ты чего тут стоишь?

— Тебя жду.

Кошкнн удивился:

— А чего меня ждать?

— Мы же с тобой дружим, — сказала я, — вот я тебя и жду.

Кошкин опять удивился. Тут я засомневалась, дружим ли мы с Кошкиным, и спросила его об этом.

— Дружим, — твердо сказал Кошкин. — Я же тебе сообщил.

— Если дружим, мы должны с тобой разговаривать.

— О чем?

— Обо всем.

Кошкин сказал:

— Тогда приходи учить уроки, будем вместе повышать успеваемость.

Дома я взяла необходимые тетради, сложила в портфель. Дуся сразу заприметила. Говорит:

— Куда это ты собралась?

— Пойду, — говорю, — уроки учить к Кошкину.

— А, — сказала Дуся, — это тот самый, которого ты любишь?

Как Дуся догадалась, что я люблю Кошкина?

— Мы с ним дружим, — сказала я.

— Он еще тигра не поймал? — спросила Дуся.

Я ничего не ответила на ее насмешливый вопрос, но как бы Дуся удивилась, если б Кошкин на самом деле поймал тигра! Вся школа бы сбежалась смотреть, а смелый Кошкин стоял бы рядом с тигром и гладил его. А тигр бы при этом мурлыкал. Это было бы вполне возможно, если б мы жили в джунглях.

— Быстрее возвращайся, — наказала мне Дуся.

Кошкин молча открыл мне дверь и еще долго молчал. Потом мы сели учить уроки.

— Ты учи русский, а я буду задачу решать, — сказал он.