Ирина Христолюбова - Загадочная личность

Лицо его выражало полное безразличие ко мне. И вообще у него было такое выражение, словно он считал в уме и никак не мог сосчитать.

Вначале я подумала, что, может быть, это не Дубровский. Но в классе никого больше не было.

— Чего смотришь? — шмыгнув длинным носом, спросил он, по-прежнему не выражая ко мне интереса. — Людей не видела, что ли?

— Вы Дубровский? — спросила я.

— Ну, Дубровский.

Сердце мое упало. Никогда, никогда не будет у меня кудрявого брата!

— Маша Веткина, — вздохнула я и подала руку.

Дубровский удивился, что я руку подала, и даже лицо его изменилось, как будто проснулся. Он неловко протянул мне свою большую руку и произнес:

— Геня.

— Почему Геня? — возмутилась я.

— Ишь ты какая! — вдруг рассердился Дубровский и как-то сразу весь вспыхнул. — Геней был — Геней и останусь! Если Дубровский, так обязательно Владимир, да? Вот и ха-ха-ха! Между прочим, очень ты мне нужна. Хоть бы дали парня, а то девчонку… подсунули. Сестренка нашлась!

Дубровский махал длинными руками и время от времени стучал длинными ногами.

«Жила же я до сих пор без брата, мирно, спокойно, — думала я, переживая в душе. — Была у меня единственная сестра Дуся. И зачем мне брат-то понадобился?»

Дубровский соскочил со стола и стал большими шагами ходить по классу. Он оказался еще длиннее, чем я думала.

— И ты нахалка, и Тамарка Фетисова нахалка. Обе нахалки. Придумали! Постановили!

«Может, пока не поздно, отказаться, — мелькнула у меня мысль. — Скажу: родители не разрешили. Родители ведь тоже имеют право?» Я потихоньку даже стала к двери двигаться, но тут же устыдилась своего позорного малодушия. Я поняла, что веду себя недостойно. Разве не мог у меня действительно быть такой брат? Вполне даже мог. Именно такой. Брат есть брат. Ведь от родного брата я бы не убежала, не отказалась бы от него из-за того, например, что у него нос длинный. А нос, между прочим, даже красивый. Да и сам он красивый — высокий и стройный. И совсем не обязательно быть кудрявым. Быть блондином с голубыми глазами даже лучше.

— Знаешь что, — сказала я, — ты мне очень нравишься.

— Вот и врешь, — сказал он неуверенно. — Чего это я тебе буду нравиться?

— Потому что ты мой старший брат. Я тобой горжусь.

— Гордишься? — удивленно сказал Дубровский, и губы его расплылись в улыбке.

И когда он улыбнулся, я поняла, что никакого другого брата мне не надо.

— Ты самый красивый и самый добрый из всех братьев!

— Ладно. Раз я твой брат, ты должна меня слушаться. Идет?

— Идет! — сказала я.

В актовом зале пел хор 9 «Г» класса. Мы вышли на улицу. Ранняя осень. Тепло. Листья под ногами шуршат.

— Ты любишь, когда деревья желтые? — спросила я.

— А тебе что?

Дубровский шел, не глядя на меня. Он — один шаг, а я — восемь. Мне показалось, что Дубровский раскаялся в своем минутном порыве.

Я забежала вперед.

— Ты куда идешь? — крикнула я.

— А тебе что?

Он шагнул три шага и оказался от меня далеко. Я — за ним. Догнала, поймала за пиджак — держусь.

Дубровский остановился.

— Ты что, сейчас всегда за мной бегать будешь?

— Геня, — сказала я, — не сердись.

Дубровский улыбнулся. Я поняла, что у моего брата очень мягкий и отходчивый характер. Дуся на его месте ни за что бы не улыбнулась.

— Геня, возьми меня с собой.

— Куда?

— Не знаю. Куда идешь — туда и возьми.

Дубровский внимательно посмотрел на меня.

— Ладно, — сказал он. — Возьму, надеюсь, не проболтаешься.

Я поняла, что у него есть тайна.

Он шагал своими большими шагами, а я бежала рядом с ним.

Потом мы ехали, потом снова шли. И оказались у старого парка, даже совсем недалеко от нашего дома, только с другой стороны подъехали.

Старый парк стал как лес. За ним никто не следил, и дорожки никто не подметал. Да и дорожки эти уже превратились в тропочки.

Мне казалось, что я знаю парк, но Дубровский повел меня совсем неизвестным путем.

Кругом желтые и красные деревья, тишина.

Дубровский шагал неторопливо, но уверенно. «Что-то тут не так, — думала я. — Наверно, он атаман. И зовут его совсем не Геня».

Тропинка становилась все уже. Дубровский шел молча, не оглядываясь. Наконец мы вышли к небольшому озеру — и остановились.

Озеро было совсем маленьким, и по нему, как лодочки, плавали листья.

— Пришли, — сказал Дубровский. — Я хожу сюда лежать. — Он положил портфель под голову и лег, вытянув длинные ноги.

— Ты что, вот так лежишь и все? — спросила я, не веря.