Лидия Чарская - Сестра Марина

— Эвона! Опять! Ну, будет же нынче до позднего вечера море разливанное! Господи, помилуй мя! Хоть на уборку амбулатории, что ли, уйти? Здравствуйте, Ольга Павловна! — поворачиваясь всем корпусом в сторону начальницы, грубоватым, как у мужчины басистым, голосом проговорила она.

И низко, совсем по-мужски, вторично поклонилась Шубиной.

— Здравствуйте, барышня, — таким же точно тоном приветствовала она и Нюту и отвесила ей точно такой же поклон.

— Сестра Кононова и сестра Юматова, — произнесла, ответив на поклоны толстухи и бледной женщины, начальница, — вот вам новенькая испытуемая сестра, вместо покойной Рудиной. Поручаю ее вашему покровительству Познакомьте ее с уставами нашей общины, научите всему, что надо делать на первых порах. С завтрашнего дня она с прочими испытуемыми начнет посещать лекции. А пока, до свиданья, сестры! Мне еще надо навестить больную сестру Есипову. Ей хуже сегодня, говорит доктор Козлов…

При последних словах, уткнувшаяся было в плечо черноглазой Юматовой, Розанова отпрянула от подруги и, обратив к начальнице залитое слезами лицо, проговорила, всхлипывая и обрываясь на каждом слове:

— Хуже Наташе? Вы сказали, хуже?.. Ольга Павловна!.. Сестрица, милая… позвольте, ради Бога, продежурить у нее сегодняшнюю ночь… Ради Бога! Я знаю… ей станет лучше со мною… Уж наверно знаю… Пустите только на сегодняшнюю ночь в сестринский лазарет! Да?

— Но ведь до трех ночи вы дежурите в тифозном бараке, сестра, — напомнила Шубина.

— Это ничего. Я сменяюсь в три ночи. Переоденусь и приду к Наташе, — молил дрожащий, совсем еще детский, голосок.

— А когда же спать?.. — не меняя ни на йоту строгого выражения на суровом лице, спросила начальница.

— Спать? Ни-ни… На том свете все отоспимся вволю, — весело, сквозь слезы, рассмеялась девочка-сестра, играя всеми ямочками своего лица и блестя синими, как васильки, глазами.

Сухие костлявые плечи начальницы приподнялись немного.

— Хорошо, сестра Розанова. Я сама продежурю у Наташиной постели до трех. Ровно в четверть четвертого буду вас ждать для смены.

И сделав общий поклон, Шубина вышла из десятого номера, оставив Нюту одну завязывать новые знакомства.

— Садитесь-ка сюда, давайте знакомиться, — своим грубым, басистым голосом проговорила сестра Кононова, усаживая Нюту у стола. — Чаю, может, хотите? С утра, поди, от страха перед новой жизнью не евши, не пивши, а? Розанова, перестали хныкать?… Так тащите кипятку сюда. Да, глядите, косынку напяльте, милая, не то опять влетит по первое число… — добродушно обратилась она к хорошенькой сестре.

— И так сбегаю… Прихорашиваться долго. Ушла наша инфлюэнца ходячая… Разве «козел» один шмыгает теперь по коридору…

— Надень косынку, котик, — нежным грудным бархатным голосом произнесла бледная Юматова и обдала хорошенькую Розанову мягким, ласковым взглядом.

— Для тебя, Елена, не только косынку, извозчичий кафтан надену, вот что, солнышко ты мое райское!

И Катя Розанова, бросившись на шею бледной женщине, принялась целовать ее.

— Ну, пошла-поехала. Теперь вплоть до ужина кипятку не дождешься, — заворчала Кононова. — Нежностей у нее этих самых полный карман. Да отпихните вы ее, сестра Юматова. Ведь, прости Господи, конца-краю ее лизанью не будет, — не то добродушно, не то с досадой продолжала она ворчать, недоброжелательно косясь на девочку своими медвежьими глазами, совсем заплывшими среди толстого, дышавшего здоровьем лица.

Но Катя уже была у двери.

У порога она остановилась. Красивое личико ее в минуту отразило невыразимый испуг, почти ужас.

— Батюшки мои! — в отчаянии всплеснув руками, шепнула она, — что я натворила!.. Чайником нагрохотала, белугой ревела, а у Наташи-то все слышно в лазарете! Ах, ты, Господи, Боже мой!

И схватившись за голову, она юркнула за дверь коридора.

Все последовавшее затем время, с его новыми, ежеминутно сменявшимися впечатлениями, прошло, промелькнуло для Нюты сплошным стремительным сном. Она точно жила и не жила в одно и то же время… Казалось, что вот-вот, стоит ей только сделать усилие и проснуться, и она снова увидит роскошную квартиру tante Sophie, сладко вопрошающие лица ее многочисленных компаньонок-приживалок, оригинальное, японского типа, личико кузины Женни, большую пеструю гостиную, толпу гостей генеральши и донельзя наскучившие светские лица. Услышит пустую, банальную болтовню о скачках, о театрах, о новом теноре Мариинской сцены, о новом платье княжны Нины, о новой муфте какой-нибудь баронессы.