Яан Раннап - Альфа + Ромео (Повести и рассказы)

Во время следующего урока, когда мы собирали на школьном участке овощи, Кийлике подошел ко мне и оскорбительно замекал:

— Неумека, неумека, неумека!

Тогда я, под впечатлением рассказа учительницы эстонского языка, взял у Каура перчатку — своей у меня не оказалось — и бросил ее Кийлике.

А Топп сказал, что он мой секундант, и отмерил шагами двадцать пять метров. Каур стал секундантом Кийлике и принес нам обоим помидоры.

Как известно, у дуэлянтов должно быть одинаковое оружие, но мне Каур дал зеленый помидор, а Кийлике — гнилой. Поэтому я не мог достоять до конца и в последний момент бросился на землю. А гнилой помидор Кийлике полетел прямо в живот учителю, товарищу Пюкку, который как раз подошел проверить, как движется работа.

Учитель страшно рассердился, потому что на пальто осталось пятно и вообще продуктами нельзя бросаться. И нас с Кийлике отвели в школьную канцелярию, где мы должны были в наказание стоять, хотя я и не был виноват, потому что нашел-то гнилой помидор Каур, а бросил его Кийлике.

Сначала мы стояли в канцелярии возле двери, но когда бухгалтера товарища Мятаса вызвали взвешивать мясо для интерната и в помещении никого не осталось, кроме нас, Кийлике передвинулся к той полке, где лежали иллюстрированные журналы, а я подвинулся вслед за ним.

Тут-то Кийлике и обнаружил статью, которая возбудила в нас большой интерес. Там сообщалось, что иностранный язык можно легко изучить во сне, если записать слова и падежи на магнитофонную ленту и несколько раз за ночь прокрутить ее спящим.

Мы прочли статью два раза. Потом Кийлике сказал:

— Вишь, какая история! Почему же нам об этом не говорили?

Я ответил:

— Может быть, еще не успели.

Но Кийлике не поверил:

— Об этом нам не хотели говорить. Если все так просто начнут во сне учить иностранные языки, учительница английского языка останется без работы. И учителя других языков тоже. И куда же их девать?

Поскольку пионер никому не желает зла, мы с Кийлике решили ни одному человеку не говорить об изучении языков во сне. Но Кийлике не сдержал слова, это видно из того, что, когда я вечером вернулся с тренировки в интернат, мальчишки нашей комнаты рассуждали, где бы достать магнитофон. А Каур предлагал всем за пятнадцать копеек учебник английского языка, но это была, конечно, шутка.

Я очень разозлился на Кийлике, что он все разболтал:

— Теперь я вижу, как держат слово. Честное слово врать готово. И что будет с учительницей английского языка?

Но Кийлике не смутился:

— Ничего с учительницей не случится. Нам вовсе не обязательно знать английский язык в совершенстве. Будем учить во сне только то, что задают на дом. Это просто повысит общую успеваемость.

На это мне нечего было возразить, и мы все вместе принялись обсуждать, где бы достать магнитофон. И конечно, все мы вспомнили, что в кабинете иностранных языков в шкафу имеется магнитофон, на котором в правильном произношении записаны отрывки из учебника в расчете на половину учебного года. И отдельно новые слова каждого отрывка, который дает нам прослушивать на уроке учительница.

После недолгого совещания мы отправились посмотреть, крепко ли заперта дверка шкафа в кабинете иностранных языков. Конечно, все это происходило под покровом глубокой тайны.

Дверка оказалась очень крепко запертой, но Кийлике заявил, что он сын слесаря и внук мастера по отмычкам и что, если немножко унять голос его совести, эта дверка не устоит.

И тогда мы начали унимать голос совести Кийлике.

Каур сказал:

— Мы же не воровать собираемся. Просто возьмем напрокат ненадолго.

Я сказал:

— Технику надо использовать на всю катушку.

Каур сказал:

— Брать учебные пособия для занятий никогда не запрещалось.

И так далее.

Когда же Топп, который смотрел в окно, сказал, что вообще-то можно было бы попросить магнитофон у дежурного преподавателя Рехеметса, но он — смотри, смотри — с авоськой в руке как раз идет в сторону магазина, голос совести Кийлике умолк окончательно, и он вынул из нагрудного кармана гвоздь с загнутым концом.

Бумагу надо экономить, потому я не стану здесь описывать, как мы доставили магнитофон в спальню, это происходило, разумеется, тайком, а продолжу с того места, когда уже наступило время ночного сна, который, как всем известно, начинается, согласно распорядку дня в интернате, в двадцать два часа тридцать минут.

После того как воспитатель Рехеметс заглянул в нашу комнату, нашел ее в состоянии покоя и удалился по своим делам, мы поднялись снова. А Кийлике взял пять спичек, отошел с ними в угол комнаты и сказал оттуда: