Пётр Гаврилов - Егорка

Тот — за ним. Командир — от него.

Сигнальщик Рыбка вошёл в кают-компанию о чём-то доложить командиру корабля. Командир отдал распоряжение и спрашивает:

— Товарищ Рыбка! Может, вы знаете, что нужно от меня этому косолапому драчуну?

— Разрешите ответить, товарищ командир корабля? — поднёс руку к бескозырке Рыбка.

— Пожалуйста, — сказал командир.

— Тут очень просто вопрос разбирается: на столе — сахарница, а в сахарнице — сахар.

Командир рассмеялся, выбрал самый большой кусок и подал медвежонку. Тот сразу успокоился, запихал сахар в пасть, сполз с дивана и заковылял к выходу.

А Рыбка шёл за медвежонком и всех предупреждал:

— Дайте дорогу! Он сейчас дюже сердитый и за себя никак не ручается…

Так они и вышли на палубу, такую чистую, что хоть ложись на неё в белой форменке. Корабль блестел на солнце, словно его не прибрали, а построили заново.

Был выходной день, и никаких работ на корабле, кроме обычных вахт на якорной стоянке, не полагалось.

Команда «Гневного» собиралась на берег. Командиры и краснофлотцы одевались сегодня с особой тщательностью: в городе, в четыре часа дня, назначен был физкультурный парад. Его будет принимать командующий Большим флотом.

Скоро краснофлотцы оделись во всё белое и вышли на верхнюю палубу. Всем не терпелось посмотреть на медвежонка, подаренного «Гневному» морем. Но косолапого нигде не было…

Любопытные обнаружили медвежонка в каюте редакции корабельной газеты «Торпеда», но каюта оказалась закрытой.

Там заперлись Рыбка и Наливайко. Краснофлотцы хотели было войти в каюту, но Рыбка сделал строгое лицо и сказал:

— Нельзя, военная тайна!

Любопытные простояли у дверей ещё минут десять. Они слышали, как за дверью патефон играл марш «День в лесу», как что-то говорил Рыбка, но что именно, разобрать было нельзя.

И любопытные ушли на верхнюю палубу. Там уже настраивал свои инструменты корабельный оркестр, вынесли шахматы и шашки.

Медвежонок появился на палубе только после обеда. На шее у него красовался бант. Медная пряжка ремня была ярко надраена. На неё больно было смотреть.

Краснофлотцы окружили медвежонка, а он развалился на солнышке, словно на пляже. Кто-то заметил, что нос у медвежонка был в сгущённом молоке.

Рыбка с таинственным видом принёс патефон и поставил его рядом с медвежонком.

— Товарищи краснофлотцы, — сказал Рыбка, — сейчас вы увидите небывалую картину!

— Что такое? Что такое? — спрашивали друг у друга краснофлотцы.

Оркестр начал было играть, да бросил, шахматисты отложили шахматы в сторону, и все обступили краснофлотца Рыбку и медвежонка тесным кругом.

Рыбка с торжественным видом продолжал:

— Как вам известно, сегодня физкультурный парад. Медвежонок тоже пойдёт с нами. А чтобы он не подвёл нас, сейчас мы прорепетируем… Давай начинай, товарищ Наливайко!

Кок подал Рыбке банку сгущённого молока. Она была уже наполовину пуста. Рыбка поставил банку около патефона и скомандовал:

— Слушать мою команду! Стоять смирно!

И вдруг медвежонок встал на задние лапы. Краснофлотцы затаили дыхание.

— Парад, смирно! Равнение направо! — скомандовал Рыбка и незаметно передвинул банку с молоком.

Медвежонок повернул голову направо и поднял лапу к голове. Все так и ахнули.

Наливайко завёл патефон. Грянул марш «День в лесу». Защёлкали птицы, закуковали кукушки.

— Товарищи, да ведь он смеётся! — крикнул кто-то.

И правда, у медвежонка губы сложились так чудно, как будто он улыбался. Тут Рыбка снял свою фуражку, нахлобучил её на медвежонка и крикнул, заглушая музыку:

— Здравствуй, отчаянный моряк!

Медвежонок зарычал:

««Уру-уу-у!»

Пластинка кончилась, и медвежонок полез к Рыбке за молоком. Он знал своё дело.

Конечно, банка перешла в его лапы. Медвежонок, подняв её над головой, дождался, пока не потекло сладкое молоко, сложил язык в трубочку и, не теряя ни одной вкусной капли, опростал банку до дна.

— Ай, умница! Ай, молодец! — раздавалось вокруг. — Одно плохо — имени у него нет!

— Задача нетрудная, — сказал Рыбка, — мы ему сейчас имечко подберём. А ну, товарищи, предлагай!

Краснофлотцы подумали и начали, перебивая друг друга, предлагать имена, а кое-кто даже и фамилии:

— Косолап Шишкин!

— А что? Красиво!

— Почему Шишкин?

— Потому что он из лесу.

— Тогда уж лучше Ёлочкин! Миша Ёлочкин, например.