Вячеслав Сукачев - Белые птицы детства

— Серёжа.

— Ты подожди здесь, Серёжа. Сейчас мама придёт.

И Серёжа почему-то хмурится и низко опускает голову. Ему кажется, что девушка с ним говорит, как с совсем маленьким, несмышлёным, а он уже закончил три класса и осенью пойдёт в четвёртый. Но уже в следующее мгновение он забывает обо всём этом, потому что в коридоре появляется мать, и Серёжа впервые замечает, как сильно изменилась она. И впервые он с криком не бежит к ней, а удивлённо и встревоженно смотрит, как она, высокая и прямая, в сером больничном халате, подходит к нему. Она подходит, и он молча прячет лицо в серый больничный халат, сильно пропахший карболкой, и непривычные слёзы жалости к всегда строгой и большой матери неожиданно горячо просыпаются из его глаз.

— Как ты повзрослел, — тихо говорит мать и гладит его сухой ладонью по русым волосам. — Пойдём на улицу.

Они выходят из больницы и садятся на красную скамью под широкой старой грушей. Жара спала, здесь, на горе, дует лёгкий ветерок, и сидеть на скамейке после душного дня приятно и очень хорошо.

— Это кто же тебя одного отправил? — спрашивает мать.

— Никто... Я сам.

— Вот как... А где ты деньги на автобус взял?

— Я без денег, — отвечает Серёжа, виновато отворачиваясь в сторону, — пешком.

— Пешком? Один?! — мать сильно удивилась, но, против ожидания Серёжи, ругать его не стала. — Как же ты дорогу нашёл?

— А чего её искать. Она сама идёт, идёт, и прямо сюда.

— Но дома-то хоть кто-нибудь знает о том, что ты пошёл ко мне?

— Нет.

— Вот что, Серёжа. — Мать встревоженно повернула его к себе и внимательно посмотрела в глаза. — Сейчас же дай мне слово, что больше никогда ко мне один приходить не будешь. Ни на автобусе, ни пешком. Слышишь?

— Да.

— Даёшь ты мне такое слово?

— Да, мама... Я больше не буду один ходить к тебе.

— Ты всё-таки ещё маленький, Серёжа, — вздыхает мать, — для таких путешествий. Я знаю, тебе скучно там, но потерпи немного. Скоро приедет твой отец, и вы будете приходить вместе. Хорошо?

— А когда он приедет? — Глаза у Серёжи радостно заблестели.

— Скоро, Серёжа, скоро... А что это у тебя за пазухой? — наконец-то замечает мать непомерно раздувшийся Серёжин живот.

— Яблоки! — вскакивает Серёжа. — Яблоки, мама, для тебя.

— Где ты их взял? — медленно, с расстановкой спрашивает мать, и лицо у неё становится холодным и чужим.

— В саду.

— В каком саду?

— Мне дядя Василь разрешил.

— А это ещё кто?

И Серёжа, вначале хмурясь и сбиваясь, а потом быстро и горячо рассказывает матери, как собирал яблоки под деревьями, потом встретил дядю Василя, потом дядя Василь узнал про дядю Федю и обрадовался, а потом уже они нарвали яблок прямо с веток, и вот это, самое большое...

— Да зачем же так много, — облегчённо улыбается мать, — разве я все съем?

— А ты ещё кому-нибудь дай, — решает Серёжа, — кто болеет.

Вскоре мать оставляет Серёжу одного, и он долго сидит на красной скамейке, почему-то особенно остро переживая своё одиночество именно здесь, возле матери, на высокой горе, крепко продутой больничными запахами. Солнце, медленно отламываясь от неба, падало за далёкие горы, и спокойная предвечерняя тишина мягко оседала на раскалённую за день землю.

— Серёжа! Ты не уснул?

А он и не заметил, как совсем близко подошла мать.

— Это тебе. — Она протягивает ему большой свёрток, в котором, он это знает, конфеты и печенье. Но, против обыкновения, гостинцы его обрадовали не очень, и Серёжа говорит матери:

— Это ведь тебе... Я не хочу.

— Ну вот ещё! Разве можно отказываться?

Потом, значительно позже, он поймёт, что в эту встречу с матерью, впервые испытывая щемящую жалость к ней, он словно бы предчувствовал всё, что произойдёт с нею.

— Я попросила Галю, она проводит тебя до автобуса,— говорит мать.

Серёжа пристально, не мигая, смотрит на неё, и вдруг бросается к ней, крепко обнимает и быстро, захлебываясь слезами, говорит:

— Не хочу! Не хочу! Не хочу!..

Серёжа с Галей спускаются с горы, и на повороте Серёжа ещё раз оглядывается и видит мать у больничных ворот. Она грустно машет ему, потом показывает, чтобы он шёл и не задерживал Галю. Серёжа вздыхает и только теперь замечает, что самое большое яблоко всё ещё у него в руках.

— Как же ты не побоялся так далеко идти один? — спрашивает Галя.

Галя, та самая девушка, что первой встретила его в больнице. Серёжа опять робеет перед нею, говорит скованно и неохотно.