Экзамен Мити и его поступление в гимназию были такими важными событиями в семействе Марьи Осиповны, что целых десять дней все в доме были ими заняты и озабочены. Учитель, по просьбе матери, приходил каждый день и давал уроки одному Мите; прочим же детям строго воспрещалось входить в классную комнату, «чтобы не помешать». Чулок Оли свободно валялся под стульями и столами; никто не бранил за него девочку, не присаживал ее за работу: решено было, что она может помочь брату в его приготовлениях к экзамену, и потому ей позволялось оставаться с ним, но при этом мать беспрестанно повторяла:
— Да вы пустяков не болтайте! Митенька, учись, голубчик! Оля, ты смотри, не шали, помогай брату.
Анюте мать поручила наблюдать за занятиями детей, а сама старалась подольше удерживать младших вне дома, чтобы они не мешали. Впрочем, и младшие дети понимали, что в доме происходит нечто важное; они посматривали с каким-то не то любопытством, не то благоговением на Митю, и трехлетняя малютка Маша заговаривала шепотом даже в огороде, оставаясь одна с матерью. Утром перед экзаменом старая работница Фекла с таинственным видом подала Мите какой-то комочек, зашитый в грязную тряпичку и прикрепленный к шнурочку.
— Надень это, касатик, на шею, на голое тело, — убеждала она его:-это носят на счастье; мне одна старушка-странница дала.
Митя — бледный, взволнованный — взял дрожащею рукой ладанку и навесил ее себе на шею. Он знал, что это пустяки, что никакие тряпочки не помогут ему выдержать экзамен, а все же думалось «на всякий случай, может быть, и вправду пригодится».
Наконец экзамен выдержан, и выдержан вполне удовлетворительно: мальчик принят бесплатно приходящим учеником в гимназию.
Чтобы отпраздновать такое радостное событие, Марья Осиповна устроила закуску, на которую пригласила своих богатых родственников, Илью Фомича и Лизавету Сергеевну Потаниных, учителя, нескольких соседок и соседей. Все поздравляли ее с устройством судьбы старшего сына, все считали своим долгом, похвалив Митю за хорошо выдержанный экзамен, прочесть ему наставление о том, как он должен примерным прилежанием и поведением вознаградить мать за все ее заботы, как он должен помнить, что ему придется служить поддержкою и матери, и сестрам. Митя, молча и краснея, выслушивал и похвалы, и наставления, но в глубине души его шевелилось гордое чувство самоуверенности, когда он слышал, какие надежды возлагались на него. Оля все время вертелась около брата, ей и радостно было за него, и немножко обидно, что на нее никто не обращает внимания, что после Мити считают нужным толковать о будущем устройстве Пети, и даже Васи, а на нее никто не возлагает никаких надежд, о ее судьбе никто не говорит…
Митя начал ходить в гимназию. В первый день он был ошеломлен новостью классной обстановки, знакомством с товарищами, — знакомством, начинавшимся по большей части посредством потасовок или, по крайней мере, довольно чувствительных взаимных пинков, но на второй день он вернулся домой гордый и ликующий; он в первый раз надел гимназическую форму, и знакомый лавочник почтительно поклонился ему; товарищи, испытав силу кулаков его, охотно приняли его в свою среду, и трое завзятых шалунов даже предложили ему дружбу; учитель арифметики дважды похвалил его… Но это бы все еще ничего, — главную гордость мальчика составляло то, что в этот день он был в первый раз на уроке латинского языка и успел заучить несколько латинских слов. Учиться по-латыни!.. Это сразу поднимало его над всеми окружающими. Что такое арифметика, грамматика, география?.. Их хотя немножко да знает и маменька, и Анюта, и Оля, и маменькина кума, и даже дворников Тимоша, который с прошедшего года ходит в школу. Но по-латыни никто из них, даже сам важный дядюшка Илья Фомич, не понимает ни слова! Он скажет «rana coaxat» (лягушка квакает), — и они все вытаращат глаза и не будут знать, что это такое. Эх, жаль, что он не знает как закричать по-латыни: «Давайте обедать, я есть хочу»! Ну, да ничего, выучится, а пока и одной «rana» довольно.
Оля поджидала брата у ворот и, завидев его, тотчас бросилась к нему навстречу.
— Ну что, Митенька, — спрашивала она, следуя за ним во двор, в сени и в комнату: — хорошо ли было сегодня в гимназии? Что ты там делал?
— Какая ты странная, — несколько свысока отозвался Митя: — что делал?.. Конечно, учился. По-латыни начал.
— Ну, что же? Это интересно? Трудно?
— Конечно, очень трудно, да ничего, я выучусь.
Читать дальше