Женька откусил от яблока, прищурился, неодобрительно покачал головой и сказал:
— Сорок один.
Гелий тоже покачал головой, вытащил из кармана паспорт и кинул Женьке:
— На, сам посчитай. Счастливые годов не наблюдают.
Женька погрузился в изучение паспорта, сказал:
— Надо же… Оля, какая фамилия у твоего старого знакомого?
— Менделеев, — наобум сказала я.
Женька фыркнул и бросил паспорт на стол. Страдальчески сказал:
— Гелий Менделеев, ты один меня здесь поймешь! Меня зовут Евгений Онегин! — и опять прищурился:
— Ты хоть слышал, кто такой Евгений Онегин?
— Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь, так воспитаньем, слава Богу, у нас не мудрено блеснуть, — усмехнулся Гелий и забрал паспорт, мельком показав мне первую страничку: Менделеев и есть!
— Почему же мы никогда его раньше не видели? — спросил Павел, перебирая книжки на полке.
— Он только что приехал из другого города, — ответила я.
— К родственникам? — наивно уточнила Галка.
— Ко мне! — сказала я. — Ко мне на день рожденья. Вот пристали к человеку! Гелий, пойдем на кухню чай и бутерброды готовить, все равно танцор из тебя никакой.
И мы пошли на кухню, где хлопотала мама.
— Вай, вай! — воскликнул Гелий, посмотрев, как она режет сыр, углядел на полочке точильный камень и срочно наточил все ножи, а потом бойко взялся за посуду. Бутерброды мне делать не дал, отнял продукты и навертел из них целое произведение искусства. Потом полил цветы, потом заворчал, что грязно, и стал мыть пол. Мама вконец умилилась и пошла звать папу, чтобы тот полюбовался на настоящего мужчину.
— Час от часу не легче, — сказала я. — Мало мне настоящего джентльмена, который погодой не распоряжается, теперь еще и настоящий мужчина будет!
Гелий засмеялся, поднял голову от своей тряпки, сдул волосы с лица. И сказал:
— Не переживай: я никогда не остаюсь у хороших людей больше, чем на два дня.
— Почему?
— Да так… правило такое. Мне ни к чему друзья. С ними хочется быть вместе, а я бродяга.
— Да откуда ж ты такой взялся? Не с пеленок же ты бродишь! Да, ты даже говорил, что твои родители — химики…
— Ну, это я преувеличил, — вздохнул Гелий. — Это мне в детстве так хотелось мечтать. Понятия я не имею, какие химики меня на этом свете нахимичили. Лет после трех меня усыновила одна замечательная женщина, но с ней скоро произошел несчастный случай. Потом классе в пятом — я отличником был — снова усыновили меня какие-то богатенькие, но я от них скоро так затосковал! Как представил, что это на всю жизнь, ужаснулся и сбежал. Меня вернули, но я опять сбежал, повстречал одного цыгана веселого, прибился к табору. Очень не хотел, чтоб опять поймали. Да и школа надоела: медленно, скучно и все не о том, что интересно. Стал с книжными торговцами знакомиться, помогал им там по мелочи, книжки у них за это читал. Потом освоился, стал один бродить. Вот и вся моя история…
— Где же ты брал деньги? Еду, одежду? Воровал?
— Нет, — сердито отрезал он. — Побираться приходилось, пока маленький. А так я себе перед побегом целый месяц кодекс сочинял — о том, чего я никогда не буду делать, и планов кучу, как прожить. Я ж все-таки не от безделья бежал, а чтоб жизнь свою самому строить. Сейчас уже все намного проще: паспорт есть, даже с пропиской в какой-то там деревне, голова да руки на месте, иди да работай кем хочешь.
— Значит, у тебя действительно никого нет… — вздохнула я.
— Сейчас у меня есть ты. Потом будет еще кто-нибудь.
Мне было его жалко до слез. Гелий Менделеев…
— Какой ты несчастный, — сказала я.
— Нет. Я самый счастливый на свете, — он ушел выливать воду из ведра, а вместо него явились ребята и понесли в комнату бутерброды.
Вечером мне пришлось немного повоевать с родителями, но предусмотрительно надраенная Гелием кухня сделала его изгнание нетактичным. И мама сдалась…
Потом, засыпая, я думала: пройдет два дня, и этот странный человек уедет. Как это, наверное, тоскливо — не иметь друзей. Человек, у которого нет дома, друзей, то и дело нет денег, в конце концов… Как он живет? Я бы ни за что так не смогла.
Одинокий скиталец…
Почему он говорит, что счастлив?
Почему?
Утром я спросила у Гелия…
Как бы не так! Спросила! Его вообще дома не оказалось. Чемодан, правда, оставил. И записку: «Оля, я ушел на работу. Не знаю, когда вернусь. Гелий».
Он пришел вечером. И сказал:
— Привет, закрой глаза. Я тебе тут один подарок сообразил. Вещь, которой почему-то недостает в этом доме.
Читать дальше