Е. Кононенко - Маленькие испанцы

— Нет, нет, сынок, — испуганно сказала она. — У меня и так сердце разрывается на части, когда долго нет Рафаэля.

Но Рафаэль приносил и радостные вести. Фашисты десять часов подряд вели атаку на Университетский городок, но республиканцы отбили атаку. В воздухе появились три неприятельских аэроплана. Вдруг, откуда ни возьмись, прилетели истребители республиканцев. Один из фашистских самолётов сгорел, а другие улетели.

Несколько ночей шёл в воздухе бой между республиканцами и фашистами. Все эти ночи мать с детьми провела в подвале дома, прислушиваясь к грохоту стрельбы.

Потом наступило затишье, и мать отпустила Рафаэля на улицу, — может быть, он найдёт немного молока для Люли, которая уже два дня была больна от истощения. Мама сама еле ходила.

Рафаэль в этот день не принёс молока. Вести его были опять недобрые: много прекрасных улиц города разрушено, изуродована площадь Пуэрта дель Соль, самая красивая из мадридских площадей.

— Там всюду развалины… А домa, как скелеты, — рассказывал Рафаэль.

Мать не выдержала и заплакала. Ей было жалко, что разрушается чудесный родной Мадрид.

— Ну, мама, это ещё не так страшно, — утешал мать Рафаэль, — лишь бы только нам победить. А тогда мы построим опять красивые дома. Даже ещё лучше!

Рафаэль словно вырос за эти недели. Он выглядел, как настоящий юноша. Его глаза под смуглым выпуклым лбом постоянно сверкали, и он, совсем как отец, рукой отбрасывал назад упрямую прядь волос.

Мама теперь стала меньше волноваться, когда он уходил на улицу. Мальчик был ловок и осторожен. Как-то он пошёл за молоком для Люли, попал под дождь пуль, но на четвереньках вполз под ворота дома…

Постепенно и мама, и Антонио, и даже Люли стали привыкать к гулу стрельбы. Люли теперь даже засыпала, когда стреляли. Мама тихо-тихо пела колыбельную песню, склонившись над самым ушком девочки, и девочка слушала только нежную мамину песенку, не обращая внимания на грохот снарядов.

пела мама, согревая своим дыханием измученную крошку.

Как-то вечером, когда мать убаюкивала Люли, а Рафаэль и Антонио сидели рядом молча, в комнату вошёл товарищ отца по заводу. У него было тревожное, невеселое лицо. Он подошёл к матери и тихо положил её руку на плечо.

тихо пела мать — и вдруг замолчала, заметалась по комнате с Люли на руках, закричала голосом, полным тоски и отчаяния:

— Нет! Нет! Не говорите мне этого! Это не может быть!

Но это была правда. Рабочий пришёл сообщить, что отец погиб в бою.

Была ужасная ночь. Мать, которая не проронила ни одной слезы, когда отец ушёл на фронт, лежала ничком на постели и кричала, пока совсем не охрипла. Плакала забытая мамой Люли. Заливался слезами Антонио. Рафаэлю было тоже тяжело. Он готов был разрыдаться, но сдерживался. Он стал успокаивать маму.

— Мама, мама, — говорил он дрожащим голосом, склонившись над постелью, — мама, не надо! Пожалей Люли, мама!

Наконец мать подняла опухшее, залитое слезами лицо.

— Да, сынок, — прошептала она. — Я не буду плакать. Дай мне только сейчас немного поплакать… Отец был такой хороший, он так всех нас любил…

Она встала с постели, взяла на руки Люли и замерла с ней, вздрагивая. Тогда Рафаэль стал успокаивать брата:

— Ты нехорошо поступаешь, Антонио. Ты расстраиваешь своим плачем маму. Отец был настоящий республиканец. Думаешь, ему приятно было бы знать, что в такую минуту ты плачешь… Перестань! Возьми насовсем мой перочинный ножик, который тебе так нравится, и все мои карандаши… Только не надо плакать. Да ну же, Антонио!

— Не надо мне ножика, — затихая, отвечал Антонио.

Только когда мама, Люли и Антонио, немного успокоившись, задремали, Рафаэль вдруг почувствовал, что к его горлу подступают рыдания. Он уронил голову на стол и заплакал. Он так любил отца!

Но мальчик прогнал свои слёзы.

— Не плачь, не плачь, — сердито шептал он сам себе, — не смеешь плакать… Я им покажу, я им покажу!..

Пронзительный вой сирены прервал его. Снова летят самолёты! Мальчик вскочил с табуретки.

Мать, прижавшая к себе Люли, и Антонио так обессилели от слёз и горя, что им даже не хотелось прятаться в подвал. Но Рафаэль схватил маму и брата за руки и повёл вниз…

Через два дня Рафаэль ушёл за топливом и не вернулся. Ещё никогда не было случая, чтобы мальчика так долго не было дома. Мать ходила из угла в угол, ломая руки.