Зоя Журавлёва - Ожидание

Вдруг к нам Никитина бабушка, Вера Семёновна, пришла. Прямо в босоножках идёт по комнате и на диван садится. Я говорю:

— Босоножки пыльные!

Вера Семёновна удивилась:

— Да нет вроде. Я же прямо из дому. — Но всё же ноги потёрла об тряпку. Потом бабушке говорит: — В принципе она, конечно, права. А вот уже считает, что может делать замечания взрослым…

Обиделась.

— Это от усердия, — объясняет моя бабушка.

— Я понимаю, — кивает Вера Семёновна. — Но всё-таки насколько они были лучше, когда были маленькими! А сейчас ты им слово, а они тебе — двадцать пять…

— Бывает, — смеётся бабушка. — Но я пока не жалуюсь.

Значит, бабушка умеет меня воспитывать. Интересно, как же она воспитывает, в чём тут секрет?

— А никак, — говорит бабушка. — Растёт, как трава. У меня и дети так выросли. Некогда их было воспитывать.

— Трава бывает бурьян… — говорит Вера Семёновна.

— Тоже нужная вещь! — смеётся моя бабушка.

— Бурьян коровы едят, — говорю я.

— Вот, она уже разговаривает, — вздыхает Вера Семёновна.

— А она с десяти месяцев разговаривает! Я уж и не надеюсь, что когда-нибудь перестанет.

Но Вере Семёновне не до смеха. У неё Никита дерзит. Будто в это лето его подменили! Стал требовать то одно, то другое. Никаких хомячков он теперь не хочет, а родители бы согласны. И Вера Семёновна не возражает. Но Никита требует назад кота Ардальона — вот он чего хочет. И честно говоря, Вера Семёновна к нам как раз по этому поводу и зашла.

У неё к нам такой разговор. Не могли бы мы этого кота обратно отдать? Никита никак не может его, оказывается, забыть. Ночью плачет. На свою бабушку уже топает ногами. А у Веры Семёновны годы не те, чтоб на неё топать…

— Гм… — говорит моя бабушка. — Ардальон не игрушка…

Вера Семёновна понимает, что он не игрушка. Ей самой этот разговор не очень приятен. Но в конце концов, кот всё же не человек! Ему безразлично, где жить. Лишь бы кормили! А уж Нечаевы будут Ардальона кормить. И в город, конечно, возьмут. Что поделаешь! Раз их Никита так к этому коту привязался, надо считаться. А я зимой всё равно живу в Ленинграде и Ардальона не вижу. Поэтому для меня будет довольно безболезненно, так Вера Семёновна полагает. И вообще я девочка уравновешенная, не то что Никита…

— Интересный какой разговор, — говорит моя бабушка.

И на меня взглянула.

А я молчу. Язык во рту у меня шуршит и за зубы цепляется, а сказать ничего не могу. Ну ни слова! Прямо онемела.

— Приходится вести такой разговор, — вздохнула Вера Семёновна. — Мне лично этот кот даром не нужен, а приходится…

Тут бабушка опять на меня взглянула. Вдруг как подмигнёт! Потом обернулась к Вере Семёновне и говорит:

— Да никогда в жизни!

— Что? — не поняла Вера Семёновна.

— Да никогда в жизни мы его не вернём, — объяснила моя бабушка. — Тут и разговаривать нечего.

— Но почему же? — удивилась Вера Семёновна. — Ведь в конце концов…

Я вдруг глотнула слюну, и у меня сразу мягко во рту. Уже могу говорить.

— Нет — и всё, — говорю я. — Бабушка же сказала!

— А ты, кажется, уже дерзишь, — говорит Вера Семёновна. И встала.

— Да нет, вроде она не дерзит, — сказала бабушка.

И Веру Семёновну провожает до двери. А Никитина бабушка головой качает. Обиделась.

— Ну что ж, — говорит. — Простите.

— Пожалуйста, — смеётся моя бабушка. — Заходите ещё! Кстати, вы сегодня-вчера нашего кота не видали? Что-то он у нас загулял! Вторую ночь не ночует…

— Так он, выходит, пропал? — говорит Вера Семёновна. — Что же вы сразу не сказали? Я так Никите и сообщу.

Обрадовалась, что Ардальон пропал.

— Он найдётся, — говорю я.

А бабушка мне снова подмигивает.

— Так Никите и сообщите, — говорит. — А он тем временем, конечно, вернётся. Наш кот! Он дом любит!

И Вера Семёновна к себе на дачу ушла. Довольная. Быстро идёт. И уже на ходу что-то кричит своему Никите.

— Ты чего мне подмигивала? — говорю я бабушке.

Она удивилась:

— Я? Чего это ты на свою бабушку выдумала? Как это я подмигивала?

— Вот так, — смеюсь я. И подмигиваю.

— Так? — удивляется бабушка. — Я так не умею!

И глаза таращит. Потом один вообще закрыла. Потом как заморгает сразу двумя глазами.

— Или так? — говорит.

— Нет, не так! — кричу я. Показываю: — Вот так!

Бабушка не понимает. Опять ей показывать надо! Прямо с этой бабушкой горе. Непонятливая такая! Я изо всех сил моргаю. Она всё не понимает.

— А ну ещё раз!

Я уже не могу:

— Нет, теперь ты!

Теперь бабушка моргает. У неё уже получается…