Катерина Грачёва: Дневник папиной дочки

История про Оксану стала известна всей деревне. Ведронбом ходит с фингалом. Хоть бы купил очки. А впрочем, зачем, если все равно все всё знают. Тем же парням еще какой-то приятель Ведронбома шишек добавил. Хорошенькие у него приятели.

Слухи — это что-то невыносимое. «Иные даже утверждали, что свадьба слажена совсем, но остановлена затем, что модных колец не достали». Спорят, от кого именно у нее будут дети. Ведронбом только хохочет. Я с ним на этой почве разгрубилась, и он опять подарил мне чупа-чупс. Розовенький в белую полосочку. Тогда я купила в магазине резиновую мышку с пикулькой и подарила ему. Думала, он хоть как-то устыдится, а он носит ее с собой и завидев меня пищит ею!! Мама, мама, забери меня отсюда!

Все: с завтрашнего дня у меня режим. Утро отдаю консервам, день переднему багажнику, потом учусь делать пироги у Зоюшки, потом убираю дом, потом покупаю карту неба и учусь отличать созвездия. Иначе моя деградация неминуема.

11 июля

Режим не получается. Звездных карт нет ни в одном магазине. Жаловалась о том деду при Ведронбоме, через полчаса тот принес мне старую карту. Если б он при этом не запищал мышкой, я даже была бы ему очень благодарна.

12 июля

Ведронбом с дедом за общим столом начали рассуждать о всяческих женитьбах: вот-де, слухи ходят, фингал налицо (то есть на лице), а когда же свадьба. Оксана позеленела от ярости и ушла наверх. Они этому удивились! Стали спрашивать, что с ней! Ну, я и сказала прямо, что она слишком воспитана, чтоб говорить то, что ей хочется. И если здесь в деревне фингал — это что-то вроде обручального кольца, то надо было о том сразу предупреждать. И что у Ведронбома нет никаких шансов понравиться людям нашего круга, пусть он особо не обольщается. Ведронбом опять засмеялся и сказал, что, судя по моей речи и логике, я воспитана куда меньше сестры. Дедушка тоже стал смеяться. Тогда я ушла в сад и сижу караулю, когда этот шут гороховый наконец соберется домой. Ага, вот и он!

…Ну, вот он и ушел. Я вернула ему карту неба и просила его, чтоб он оставил нас в покое, потому что мы уже почти ненавидим его за его постоянные выходки, и когда бы у нас были деньги на билеты, мы бы уже сбежали отсюда домой. Он засмеялся и спросил, дать ли нам денег взаймы. «Да человек вы, — говорю, — или фигляр? Есть у вас хоть зачатки внутреннего достоинства? Каким языком еще вам говорить, чтоб вы поняли — ушат помоев на вас вылить, что ли?» Перестал смеяться, повернулся и ушел. Обиделся. Ведь он не злой. Но я уже просто была в отчаянии, он отравил нам тут всю жизнь. Даже с этими парнями, как нарочно, Оксана познакомилась там, куда он ее позвал. Поскольку уж я за старшую, я отвечаю за то, чтоб у сестры не было нервного срыва. А то с нее станется. Она и без этого Бомбоведра ревет каждую ночь в подушку.

13 июля

Первый день, прошедший спокойно! Ночью вместе смотрели на звезды и спали в саду. Жаль, уже нет карты. Оксана ко мне всяко ласкается за то, что я его выдворила.

14 июля

Ведронбома нет. Ну, к дедушке-то мог бы и приходить, лишь бы нас не трогал. Вообще невесело все это. Чувствую себя негодяем. Только что Оксана приходит в себя.

15 июля

Ловили консервы. Весь день думаю о Ведронбоме. Папа говорит: когда ты вынужден поступить с кем-то строго, обязательно пошли ему вслед добрые мысли. Это хоть сколько-нибудь поможет человеку не обидеться, а понять тебя.

17 июля

События все те же: консервы и гайки. Михалыч написал про нас в газете, что мы приехали из большого города помогать экологии здешнего края, и это, по его мнению, должно быть назидательно для здешней молодежи. Жаль, что Михалыч не умеет писать лучше, все штампует этот примитив. Села написать ему парочку статей, как это дело понимаю я.

20 июля

Статью напечатали, очень хвалят, приходят поздравить все кто ни попадя. В школе, кстати, мне за такой опус и пять-то бы не поставили. Что возьмешь с провинции! Но возьму с собою газет, в случае чего подложу на стол Наталье Ефимовне, чтоб знала, что она правит сочинения звезде городского масштаба.

Ведронбом не приходил. Оксана счастлива. Я наоборот. Непременно явлюсь извиняться и подарю ему что-нибудь. Но только в день перед отъездом, ведь иначе он, того и гляди, начнет приходить снова.

22 июля

Пришло мне письмо, натурально, по почте (опять будет вагон слухов). Хорошо хоть, что не открытка для всеобщего прочтения.