Вацлав Чтвртек - Трое нас и пёс из Петипас

А в это время пани Людвикова и учитель о чем-то говорили. Но у меня не было времени их слушать. Я, как назло, не мог вспомнить одну важную вещь. Бывает же такое! Принялся высчитывать площадь треугольника и вдруг начисто забыл, как её вычислять. В голове у меня все перемешалось. Я чувствовал, как у меня даже ноги вспотели.

Но вот пани Людвикова стала говорить все громче и громче, как делают люди, когда заканчивают разговор. И вдруг мне словно послышался голос нашего школьного математика:

«Площадь треугольника равна половине произведения основания на высоту».

И как-то машинально я повторил это вслух. Петипасский учитель перестал говорить и внимательно посмотрел на меня. Но пани Людвикова ничего не заметила. Досказав что-то о своем Ярке, она взяла меня за плечо и выставила вперед:

– Вот-вот… Такой же молчун, как и наш Ярка!

Да ты хоть поздоровался с паном учителем?

Я покачал головой. Учитель положил свои руки мне на плечи и весело сказал:

– Мы ещё не успели, правда, Тоник? Мы столкнулись в дверях согласно закону сопротивления неупругих тел!

Я быстро перебил его:

– Мы ещё физику не проходили!

Учитель потрепал меня по плечу:

– Значит, ты кончил шестой? Ну ничего, после каникул обязательно начнете её изучать. А теперь тебе нечего ломать над ней голову!

Мне не верилось: неужели он заговорил о физике только для того, чтобы узнать, в каком классе я учусь? Я с беспокойством ждал, что будет дальше.

Учитель вытащил из кармана брюк часы, взглянул на них и притворился, что уходит. Взяв со стола соломенную шляпу, он подал руку пани Людвиковой и направился к дверям. Но вдруг остановился и спросил меня:

– А про Казин ты слышал?

Да, Руда всё-таки был прав! Сейчас он примется меня экзаменовать. Сердце у меня забилось. Пани Людвикова попыталась меня спасти:

– Он, пан учитель, в наших местах впервые.

Учитель вытянул из кармана веревку и зачем-то начал делать на ней узелки.

– Но Казин, Тоник, ты все равно должен знать. Ты же проезжал мимо него на поезде.

– А я не смотрел в окно.

На лбу у учителя появилась морщинка. Он сделал шаг к столу, взял стул и сел на него верхом.

Ну, началось! Наверняка сейчас устроит экзамен!

– И все же ты должен знать Казин. Кто такая Кази?

В горле у меня сразу пересохло. Значит, напрасно я повторял про себя геометрию – отвечать приходится по истории. Правда, точно так же Кази с Казином могли относиться и к географии, и к чешскому.

На лбу у учителя пролегла вторая морщинка.

– Что у тебя было по языку и литературе, дружище?

– Пятерка.

В голове у меня все перемешалось.

– Пятёрка? – недоверчиво переспросил учитель.

Тут уже пани Людвикова не выдержала. Наклонившись ко мне, она прошептала:

– Ну скажи что-нибудь, Тоник!

Я молчал как убитый.

Учитель все ещё недоверчиво качал головой. Потом вдруг уставился в потолок и громким голосом, как на уроке, произнес:

– Кази знала всякие травы и коренья, чудодейственную их силу. Ими она лечила разные недуги. Рассказывали, что и просто словом умела она изгонять болезнь, заклинала её именами могучих богов и духов. После смерти отца она чаще всего жила в замке, что стоял у горы Осек возле реки Мже. С тех нор он стал называться «Казин замок». – Учитель кончил. На лбу у него появилось уже три морщины. – Разве ты не знаешь об этом?

– Это из «Старинных чешских сказаний».

– Ну, слава богу! – вздохнула пани Людвикова. А петипасский учитель недовольно проворчал:

– Хоть что-то знаешь!

Он поднялся со стула, взял меня за подбородок и заглянул мне прямо в глаза.

– А как ты думаешь, почему я упросил тебя о Кази?

«Ясно, почему!.. Потому что вы любите устраивать экзамены даже в каникулы!» – так и вертелось у меня на языке. Но я ничего не сказал, а то, пожалуй, он ещё больше рассердится.

– Казином мы называем скалу над Бероункой. Она недалеко отсюда. Все ребята любят на неё лазить. Смотри, Тонда, когда полезешь туда, не свались с Казина в нашу Мже!

Учитель добродушно рассмеялся, но я-то знал, что он просто-напросто притворяется. Вот сейчас придет домой и запишет мне в своем дневнике единицу за ответ о Казине – потому и радуется!

Наконец он распрощался с пани Людвиковой. На веранде он ещё раз обернулся и сказал:

– Ну, мы ещё увидимся с тобой!

Пани Людвикова снова пошла ощипывать гусей.

Я остался один. Через окно мне было видно, как на дороге за нашим забором учитель разговаривает с каким-то мальчишкой. Экзаменует, конечно! Во дворе кричали гуси, которых ощипывала пани Людвикова. А я опять разозлился и на себя, и на Пети-пасы. Я вспомнил, как однажды Генерал даже похвалил меня за то, что я знаю на память большой отрывок из «Старинных чешских сказаний».