Джуди Блум - Ты здесь. Бог? Это я, Маргарет

Я спрыгнула со стула, села на край кровати и надела лифчик, новую комбинацию и трусики. Потом я снова встала перед зеркалом. На этот раз я смотрела на себя совсем недолго.

Я пошла в ванную и открыла шкафчик. Там я нашла целую коробочку ватных шариков. «В упаковке стерильны», прочла я. Я залезла в коробочку и достала несколько шариков. Сердце у меня при этом сильно билось — глупо конечно, чего мне бояться, в самом деле? Если бы мама сейчас меня увидела, она бы даже ничего не сказала. Ведь я все время ими пользуюсь — когда смазываю комариные укусы, промываю ссадины и царапины и протираю лицо лосьоном на ночь. Но сердце все равно колотилось — я-то знала, для чего мне нужны шарики.

Я пробралась на цыпочках в свою комнату и закрыла дверь. Потом зашла в свой туалет и стала там в углу. Я засунула по три ватных шарика в каждую чашечку лифчика. Что ж с того, что это обман. Наверняка, другие девчонки сделают то же самое. Главное, чтоб выглядело хорошо.

Я вышла из туалета и снова забралась на стул. На этот раз, повернувшись боком, я осталась довольна. Теперь я, правда, выглядела взрослей.

Ты еще здесь, Бог? Правда, так неплохо? Мне ведь совсем немного нужно — совсем немного помощи. Я буду все делать по дому. Могу целый месяц убирать вечером со стола, может, и больше месяца! Пожалуйста, Бог…

Мама расчесала мне волосы. Мне понравилось, как они легли. Только одна прядь слева оказалась завитой не в ту сторону. Мама сказала, что от этого вышло только естественней.

Папа с мамой все улыбались мне, пока я ждала, когда за мной заедет отец Нэнси. И я улыбалась им в ответ. Можно было подумать, что все мы знаем какой-то секрет. Я-то знала, что у меня есть свой собственный секрет, о котором они не догадываются. Хорошо еще, что они не стали говорить всякой ерунды типа «очаровательно!» и «первый твой вечер, не что-нибудь!» Я бы умерла на месте.

Мистер Уиллер просигналил нам из машины, когда было без четверти пять.

Мама поцеловала меня напоследок, а папа помахал рукой из своего кресла.

— Приятного вечера, — крикнул он мне вдогонку.

«Четыре сенсации» забились все вместе на заднее сиденье уиллеровой машины. Отец Нэнси сказал, что это совсем неудобно, и он чувствует себя нанятым водителем. Но мы в ответ только захихикали. Дженни, не предупредив никого из нас, остригла волосы. Она сказала, что для нее самой это стало неожиданностью. Просто мама взяла ее с собой в салон красоты и побеседовала там наедине с мистером Энтони. Потом мистер Энтони начал подрезать ей волосы, и не успела она опомниться, как у нее уже была новая стрижка. Теперь она похожа на эльфа. Стрижка ей очень идет. На какую-то минуту я даже подумала, а как бы я выглядела с такой же. Но потом вспомнила, скольких мучений мне стоило отрастить волосы, и решила, что было бы глупо вот так сразу взять и остричь их.

Когда мы приехали, дверь открыла мать Нормана. Она была очень высокая, худая и лицом похожа на Нормана. Я помнила ее еще с того бала. На этот раз одета она была не как фермер. На ней были черные бархатные штаны и какая-то кофточка без рукавов, на которой было нашито что-то вроде бриллиантов и рубинов.

— Добрый вечер, миссис Фишбейн, — сказала Нэнси каким-то неизвестным мне голосом. — Познакомьтесь, пожалуйста, с моей подругой Маргарет Саймон.

Миссис Фишбейн улыбнулась мне и сказала:

— Очень приятно, Маргарет. — Потом она взяла у нас пальто и отдала их прислуге, которая унесла их наверх.

— Ох, какие вы сегодня красивые, — сказала миссис Фишбейн. — Все внизу.

Нэнси, ты знаешь где, проходите.

Я пошла за Нэнси через гостиную. Вся мебель была очень современная. Стулья похожи на выпиленные ящики, а столы сплошь стеклянные. Цвет везде один — бежевый. У Нэнси мебель вся на львиных лапах и разноцветная, а у меня дома в гостиной только ковер и больше ничего. Мама еще никак не решит, как ее обставить.

Дом у Нормана оказался немаленьким, прежде чем спуститься вниз, нам с Нэнси пришлось пройти не меньше четырех комнат.

Кажется, почти весь наш класс был в сборе. Включая Лору Дэнкер, которая, по-моему, выглядела шикарно в светло-розовом платье, с распущенными волосами, падающими ей на лицо.

Мальчики были все в пиджаках, некоторые — в галстуках. Филип Лерой, когда я только его увидела, был в галстуке, но уже через несколько минут галстук исчез, а ворот рубашки оказался расстегнутым. Вскоре после этого среди мальчиков не осталось ни одного в пиджаке. Все они были свалены в кучу в углу комнаты.