Колет Вивье - Полярная звезда

— Да бросьте вы, — сказала она ему. — Марианна сама всё сделает.

— У неё и так работы хватает, — дерзко возразил он.

Госпожа Юло свалила вину на Марианну, которая, заявила она, оказывает на мальчика самое дурное влияние. О чём они могут говорить на пляже? Произошёл довольно крупный разговор, но потом, к обеду, всё стихло. Не только Поль боялся, как бы Марианна не ушла, — госпожа Юло боялась того же, но совсем по иным причинам: остаться одной с ангелочками!.. Тяжёлое испытание! За обедом она держалась почти любезно, и успокоенный Поль чуть пораньше трех часов отправился снова на улицу Вёле. Он торопился повидаться с друзьями: сегодня вечером приезжают папа с мамой, и ему не вырваться в «Звезду» раньше вторника. Но какой прекрасный день предстоит ему сегодня! У папаши Луи прохудилась большая сеть, и Николя — руки у него умелые, как у девочки, — взялся починить её. Все усядутся в дворике за таверной, и дядюшка Арсен, покуривая неизменную трубку, расскажет что-нибудь новенькое.

— Эй, ты, смотри, куда идёшь!

Поль вздрогнул. Он так задумался о сетях папаши Луи, что, огибая угольный пирс, едва не налетел на большого Мимиля.

— Ах, извините, — пробормотал он. — Я, видите ли, очень тороплюсь.

— Да, — неопределённо проронил Мимиль.

Прислонившись к какой-то свае, он, с окурком в зубах, смотрел на выходивший из порта парусник.

— Кливер [14] Кливер — треугольный парус на носу судна. ставят, — заметил Поль, страшно гордый своими недавними познаниями.

— Да, — снова проронил Мимиль.

Какое у него грустное лицо! Он стоял над самой водой, рискуя свалиться в неё; Поль не знал, что ему сказать, и уйти от него не решался. Он так же, как Мимиль, провожал глазами судно, которое удалялось, распустив паруса. В тот миг, когда оно исчезло между двумя молами, [15] Мол — стена, ограждающая порт со стороны открытого моря. Мимиль резким движением далеко отшвырнул окурок.

— Больше так продолжаться не может! — пробормотал он, как бы про себя. — Пусть Жанна говорит что угодно, ничего ей не поможет, я должен уйти!

— Куда это, мсьё Мимиль? — спросил Поль.

Мимиль смерил его взглядом с ног до головы:

— Ты всё ещё тут? Как это — куда? В море, конечно… Говорю тебе, я должен уйти, матрос я, а не угольщик! Ах, боже мой, не надо было мне поддаваться… Но на этот раз, конечно, пускаюсь в плавание!

— Да, да, мсьё Мимиль, — поддакнул Поль, очень взволнованный его признанием.

— Не я первый, не я последний, — всё громче продолжал Мимиль. — Есть парни, да, немало есть парней, которые задыхаются в четырёх стенах и спрашивают себя, зачем им гранить эту проклятую мостовую, когда можно стоять на носу при лобовом ветре. Да за примером недалеко ходить, вот возьмём хотя бы Пьера Бланпэна…

— Вы его знали, мсьё Мимиль?

— Ещё как знал! Достаточно мы таскались вдоль молов, разминая кости и поверяя друг другу свои горести. «Мимиль, невмоготу мне больше, я должен уйти», — повторял он сто раз на дню. Земля жгла ему ноги, так-то… Ах, счастливец!

Ничтожество — «счастливец»! Поль не верил своим ушам. Ему вспомнились слова господина Клуэ.

— А он хороший? — спросил он.

— Лучше парня не сыскать во всём свете; не успеет он, бывало, носа высунуть на улице, как за ним по пятам уже бегут все ребятишки. Он из ничего мастерил им всякие штуки, и всё это втихомолку, не говоря ни слова, а мысль о плавании не переставала точить его. Это прирождённый матрос, быстрый, как кузнечик, и мускулистый притом… Конечно, кое-кто прав, когда думает: хватит ему бродяжничать, пора ему наконец вернуться и посмотреть, как живёт его семья, но что поделаешь, каждый человек — таков, каков он есть. Возьми хоть, к примеру, меня: ничего мне не надо, только бы честно ловить макрель в прибрежных водах, только бы вернуться к своему старому ремеслу. Так-то. Но Жанна упорствует! Должна же она в конце концов понять, что матрос — не чета угольщику! — помрачнев, сказал в заключение Мимиль, вытаскивая из кармана кисет.

Поль незаметно отошёл от него; в голове у него всё смешалось, и «ничтожество» начало представляться ему легендарной личностью, влекущей к себе, непостижимой, обаятельной. Как он завидовал Николя, господину Клуэ, Мимилю, всем, кто знал его!

С удивлением смотрел Поль, как спорится работа у Николя, как ловко чинит он сеть, с упоением слушал он рассказы дядюшки Арсена об урагане, налетевшем на них как-то зимней ночью в открытом море вблизи Фекана, когда рыба шла так, что сети трещали, это надо было видеть, «Ветер хороший, выпутаемся, Шуке». — «Похоже на то», — говорит мой Шуке. На этот раз все угощались песочным печеньем. Кошелёк Поля был уже далеко не тяжёл, и, возвращаясь на пляж, Поль ломал голову, как бы умудриться выпросить вечером денег у папы. Спустившись по лесенке с набережной, он подошёл к палатке и обомлел. Никого! Марианна, дети — все исчезли! А ведь всего шесть часов! Мальчик решил, что родители его приехали раньше указанного времени и пришли за ним на пляж. Бедняга страшно всполошился. Как объяснить свое отсутствие? Он помчался на улицу Аиста и облегчённо вздохнул, застав в столовой одну госпожу Юло. Ох, и напугался же он!