Леонид Асанов - Чесма

За весь поход до Наварина нам не пришлось показать себя в жарком деле, и моряки «Грома» рвались в бой.

Гордо, как на учениях, мы шли близ высоких, обрывистых берегов. Турецкий флот расположился в бухте широким полумесяцем: лёгкие суда, гребные галеры — ближе к берегу, а впереди — линейные корабли. Они стояли в тесноте, как кому пришлось: некоторые суда носом к берегу, другие кормой. Турки не ожидали, что вскоре после жестокого боя мы найдём в себе достаточно духа, чтобы снова напасть на них.

Но на берегу дозорные не дремали, прогремел выстрел сигнальной пушки, над водной гладью к нам донеслись слова команд на чужом языке, забили барабаны, хрипло протрубили военные трубы.

Мы бросили якоря на расстоянии прицельного выстрела.

Лёгким северным ветерком корабль наш развернуло бортом к неприятелю. Грянул залп, за ним другой. Команда действовала дружно и весело. Все знали — главное ещё впереди. Наше дело — не сплоховать на зачине.

Вечерний ветерок уносил клубы порохового дыма, на волнах колыхались обгорелые обломки, напоминавшие о вчерашнем бое.

Солнце опустилось в море. И сразу же, как бывает в этих широтах, наступила тьма. Но вот над высокими берегами Чесменской бухты возникло бледное сияние, и поднялась полная луна. Она осветила и бухту, и силуэты гор, и замершие посреди водной глади корабли.

До полуночи оставался час, когда на мачте «Ростислава» по приказу адмирала Спиридова подняли фонарь — сигнал к атаке.

Три корабля: «Европа», «Надежда благополучия», «Не тронь меня» — снялись с якорей и двинулись ко входу в бухту, где продолжал своё ратное дело наш «Гром».

Первым подошёл линейный корабль «Европа». Он бросил якорь в опасной близости от линии врага. Видно, оплошка, которую капитан Клокачёв допустил вчера на глазах всего флота, не давала ему покоя. Турки тут же перенесли огонь своих орудий на наш линейный корабль. Но на «Европе» не дрогнули.

В ночи ослепительно сияло рыжее пороховое пламя — это била без роздыху по врагу русская артиллерия. Известно стало по флоту, что за первые только полчаса боя артиллеристы «Европы» дали более ста выстрелов по врагу! Что сказать мне о боевом духе, о мужестве матросов наших и пушкарей? Нет таких слов у меня!..

И вот — зажигательное ядро, пущенное с «Европы», запалило парус на турецком линейном корабле. Пламя вспыхнуло прямо в небе, над головами матросов. Огонь обозначил нити пылающих снастей, паруса горели с треском, лоскутьями сыпались вниз.

Турецкий корабль прекратил стрельбу, вся его команда боролась с огнём. К этому моменту на линию огня вышел «Ростислав». За его массивным корпусом в угольно-чёрной тени прятались, ожидая приказа, брандеры.

В ночное небо взлетели две ракеты. По этому сигналу вперёд двинулся брандер под командой капитан-лейтенанта Дугдаля, и тут же две турецкие галеры, остроносые, прогонистые, как щуки, рванулись ему наперерез. По приказу капитан-лейтенанта Дугдаля матросы бросились за борт, сам командир выстрелом из пистолета поджёг фитиль пороховой бочки. Он не рассчитал: раздался взрыв, и столб пламени вырвался из чрева брандера.

Охваченный огнём, капитан-лейтенант Дугдаль бросился в воду, и матросы подняли его в шлюпку.

Конечно, турки не упустили бы случая перетопить наших моряков, как котят, да только пушечки русские дальнобойные их до того не допустили! Как грянули мы по галерам супостатов прямой наводкой — их и след простыл!

Брандер Дугдаля бесполезно пылал, освещая бухту. Стараясь держаться подальше от него, чтоб не быть обнаруженным, вперёд двинулся второй брандер, под командой лейтенанта Томаса Мекензи. Я видел, как он прошёл мимо нашего борта. Отважный шотландец стоял на корме неподвижно, будто на адмиральском катере отправлялся принимать парад. Белый морской мундир застёгнут на все пуговицы, треугольная шляпа надвинута на лоб.

Да, на него можно было полюбоваться!

Брандер прибавил парусов и, оставляя пенный след, двинулся вдоль строя турецких кораблей под огнём орудий, мушкетов, длинноствольных корабельных ружей. Мекензи бесстрашно приблизился к врагу, но в пылу сражения не обдумал хладнокровно всей сути своей задачи. Ветер к тому времени изменил направление, и Мекензи повёл брандер по ветру, вправо, вдоль фронта турецких кораблей. Он не принял в расчёт, что в центре линии уже пылают два турецких корабля, подожжённые нашей артиллерией. Головешки с них летели во все стороны, и тот корабль, на который направил брандер лейтенант Мекензи, уже секли огненные стрелы, так что его зажигательное судно лишь поддало жару в разгоравшийся костёр.