Юлия Кузнецова - Первая работа. Испания

Хорхе, к счастью, был на работе и в угощении макаронами не нуждался. Я вспомнила про исчёрканную стену, но при виде огромной кастрюли, в которой дымилась pasta с сыром и томатным соусом, страхи улетучились.

Марина съела совсем чуть-чуть: берегла фигуру. Зато я под её неодобрительным взглядом вычистила даже дно кастрюли: к нему прилипло несколько макаронин. Умереть как вкусно!

Гулять мы отправились, когда уже смеркалось. Красивые тут были вечера: розовато-голубые, как старинные испанские шали, они пахли солёным морем и кофе. До Рамблы добирались пешком — вдоль моря. Я разулась и шла по набережной босиком. Марина, как всегда, возвышалась надо мной на каблучищах. Правда, платье она надела довольно простое, светло-голубое, с пляжным принтом, чуть ниже колена.

— Я хочу, чтобы твой друг увидел меня в скромном наряде, — объяснила она, — и потом передал Рикардо, что я ни с кем не кокетничала и ждала только его, моего дорогого.

— Ты влюбилась? — не удержалась я.

— Очень важно, чтобы он на мне женился! — ответила Марина. — Просто суперважно. Ты даже себе не представляешь как!

Город был где-то рядом, но молчал. Не сердито молчал, а по-дружески. Мне казалось, я чувствую на плече его тёплое дыхание. Море шумело, набрасывало волны на берег, и я невольно потрогала завязку купальника на шее. Скорей бы пришёл Бенисьо. А то вечно недовольная Марина ещё и купаться не захочет — из вредности.

По Рамбле гуляли целые толпы людей. Я даже остановилась сначала у памятника Христофору Колумбу, не решаясь влиться в эту массу туристов, но Марина нетерпеливо потянула меня дальше.

Люди были везде. Одни фотографировались на фоне памятника, другие толпились у фонтанчика с питьевой водой, украшенного гербом Каталонии, третьи рассматривали цветы в киосках, четвёртые торговались у ларьков с сувенирами. В глазах пестрило от выставленных и даже выложенных на земле открыток, колокольчиков, флагов, футболок, очков, рюмок, чашек, журналов, магнитов на холодильник, бейсболок, полотенец и кошельков. Всё это было с символикой города, конечно, с Каменоломней, с Домом Костей, с закатами и рассветами на море, с аляповатыми сердцами и розовыми надписями «I love Barcelona».

Наверное, надо было купить родителям какой-то сувенир, скажем, чашку с флагом или футболку, но было страшно даже подойти к продавцам. Наверняка схватят и начнут что-нибудь втюхивать. Бр-р-р-р!

И на всех этих чашках, футболках, колокольчиках и магнитах то и дело виднелась мозаичная ящерка, которую придумал Гауди и «поселил» в парке Гуэль, куда нас поведёт в воскресенье Исабель. Вот так вот… Ещё до парка не добралась, а уже знаю, как выглядит бедная ящерка во всевозможных ракурсах.

То тут, то там раздавались крики на разных языках:

— Be careful! [53] Осторожней! (англ.)

— Сколько это стоит? Пять евро? Ма-а-ам! Дай пять евро!

— What’s that building? [54] Что это за здание? (англ.)

— Gehen wir einen Kaffee trinken! [55] Пойдём выпьем кофе! (нем.)

— Саша, надо маме купить сувенир! Твой маме, чьей же ещё! Моя-то не ждёт ничего особенно, а твоя обидится!

— Come ti chiami, tesoro? [56] Как тебя зовут, сокровище? (ит.)

Я застыла, оглушенная звуками, запахами, криками, движениями толпы. Как тут вообще можно гулять?! Да ещё и экскурсию проводить…

— Идём в магазин! — закричала мне в ухо Марина.

Но я не могла тронуться с места. Мой взгляд был прикован к девушке, которая стояла на постаменте. На ней было старинное платье с оборками, шляпка с цветами, а в руках — корзинка. И всё это — платье, шляпка и даже цветы — было выкрашено бронзовой краской. Казалось, что она вся сделана из металла.

— Что это? — прошептала я.

— Где? Да ты что! — поразилась Марина. — Никогда живую скульптуру не видела? Их же тут полно!

И правда, весь бульвар был заставлен вот такими людьми, выкрашенными в металлический, тёмно-зелёный, медный… Кто-то изображал чудище из фильма ужасов, кто-то — пирата. Ещё были монахи, ангелы, велосипедисты и танцоры. Был даже Антонио Гауди, который сидел на стуле и держал в руках макет одного из своих творений.

— Нужно монетку кинуть, — растолковала Марина, — и они пошевелятся.

— Зачем? — удивилась я.

— Они так деньги зарабатывают, балда! Непыльная работка. Сиди себе да шевелись иногда.

Но меня пронзил ужас. То есть люди с утра наряжаются, пшикают на себя краской (вредной ведь наверняка!), а потом весь день стоят на жаре в ожидании монетки?! У них же всё тело затекает! А о чём они думают? Они ведь даже не разговаривают ни с кем. Как так можно, что это за кошмарная работа такая…