Лара Уильямсон - Мальчик, который переплыл океан в кресле

Осталось только дождаться гостей.

– Все будет великолепно, – говорит Билли. Он вытянул руки, запрокинул голову и кружится на месте, пока не падает на пол.

Я не отвечаю. Честно говоря, я не уверен, что все будет великолепно. Особенно после того, как услышал разговор папы с Перл около недели назад. Но мне не хочется прокалывать мыльный пузырь Билли. (Хотя знаете, вчера вечером я случайно раздавил шарик, который папа купил Билли в тот раз, когда мы ездили в торговый центр. Ну а кто оставит полусдувшегося коня пастись на полу в темноте? Я посреди ночи пошел в туалет, и, когда за дверью что-то проскользнуло, я решил, что это призрак. И только когда я вцепился ему в загривок ногтями, я понял, что это такое на самом деле. Когда я рассказал папе утром, что случилось, он рассмеялся и сказал, что я коня на скаку остановил.)

– А знаешь, почему все будет великолепно? – радостно улыбается Билли.

Нет, я не знаю, но что-то подсказывает мне, что Билли сам мне расскажет.

Я молчу, и он продолжает:

– Потому что я пригласил Перл.

Господи Иисусе! Если бы я был склонен к обморокам, то уже валялся бы на полу. Я заикаюсь:

– Т… т… ты ведь шутишь, да?

– Ты ошибаешься.

Мне нужно время, чтобы как следует обдумать новость. Под временем я подразумеваю тысячелетие.

Потом Билли поправляет себя и говорит, что на самом деле не приглашал Перл. И не успеваю я расслабиться, как он добавляет:

– Я не приглашал. Это все Брайан.

Ох, ради всего святого! Он рассказывает, как на прошлой неделе Брайан подговорил его взять мой телефон, пока я был в туалете, и оставил сообщение, где просил Перл прийти на праздник.

– Брайан НЕ УМЕЕТ ГОВОРИТЬ, – рявкаю я.

– Он предупреждал, что ты это скажешь.

Ох, не могу больше говорить с Билли. Мне надо уйти и побиться головой о стену, что очень неприятно. Приходится остановиться, потому что мне нельзя разбрасываться клетками мозга: я ведь единственный в семье, у кого они вообще есть.

Мимо меня проплывает папа. Потом он начинает плясать так, будто на него никто не смотрит; по-моему, это плохая идея. Люди должны танцевать так, будто их видят другие. Так они смогут меньше позориться. Прямо сейчас папа вальсирует, как новорожденный слоненок. Он случайно сорвал головой несколько пестрых лент, и теперь они покоятся на его голове как треугольный парик. В руке у папы банка пива, и, когда рука дрожит, на ковер проливается жидкость цвета мочи. Когда папа это замечает, он беззвучно говорит «упс» и развозит лужицу пальцем ноги. Потом он несется на кухню и, пользуясь рукавом джемпера как прихваткой, вытаскивает из духовки противень с дымящимися сосисками.

Я, признаться, не Эйнштейн (хотя в нашей семье я к нему ближе всех), но мне кажется, что джемпер – плохая замена прихватке. Моя теория подтверждается, когда папа швыряет противень на стол и снова танцует, на сей раз скорее от боли, чем от радости.

– Я думаю, ты ведешь себя очень глупо, папочка, – провозглашает Билли.

– Так и есть. Но ничего страшного. Зачем переживать о нескольких крошечных ожогах, когда нас ждет целая уйма веселья?

– Папа перестанет быть таким растяпой, когда придет Перл, – шепчет Билли, когда мы идем обратно в гостиную с тарелкой креветочных чипсов. – Когда придет Перл, все опять будет хорошо, наше детективное агентство ждет успех, и все это из-за Брайана.

Я наклоняюсь и шепчу Билли в ухо:

– Ты особо не надейся на то, что Перл придет. Я не хочу, чтобы ты разочаровался.

Я вспоминаю телефонный разговор папы с Перл. Ему вряд ли захочется ее видеть, и особенно так внезапно.

Но Билли уже настолько высоко витает в облаках, что вот-вот доберется по стремянке до рая. А еще я, похоже, разозлил его тем, что предположил, будто Перл может не прийти. Братишка толкает меня и говорит, что ни один агент никогда бы такого не сказал. Он хватает тарелку с чипсами, подвигает стул и садится так, чтобы ему было хорошо видно входную дверь.

– Перл придет, – еле слышно говорит он.

В этот самый момент в дверь стучат. Билли смотрит на меня, а я – на него. Папа кричит, что откроет, а я кричу в ответ, что это я открою. Ему надо заняться своими ожогами, пока они не воспалились и не превратились в большие мешки зеленого гноя, что может привести к импетиго, а ведь это очень опасно и требует лечения антибиотиками. И даже антибиотики не всегда помогают. Папа не отвечает, но я слышу, как он гремит дверцами шкафчика и бормочет что-то про антибактериальный спрей. Я бегу к двери, и Билли следует за мной.