Надежда Васильева - Гагара [сборник]

Шутки шутками, а дело принимало серьезный оборот. И в этом сестренка была права.

– Я хотела в деревню позвонить, чтобы бабуле передали, но она не разрешает. «Нечего, – говорит, – бабушку расстраивать. У нее и так высокое давление». А сама как тень по дому ходит. И толком не говорит, где болит.

Лицо у Люськи сморщилось. Челка прилипла к мокрым глазам.

– Мить, ты папку мыслями верни, а?

Митька покрутил у виска пальцем. Вот выдумала! Может, еще предложит к бабкам сходить, приворот заказать?!

– Мить, я серьезно. Ты подумай об этом, ладно? Ну что тебе стоит!

– Да что ты мелешь?! Что я тебе, колдун какой?!

Встал и молча прошел к матери в комнату. Она лежала, отвернувшись к стене.

– Мам, ты бы в больницу сходила, – осторожно начал он. – Может, у тебя болит что? Без причины ведь такого не бывает.

Мать повернулась к нему и тихо попросила:

– Прикрой дверь.

Долго смотрела на него, словно изучала каждую черточку лица. Митьке стало не по себе. И внутри все сжалось, будто организм приготовился к чему-то неотвратимо страшному. И молчать было невмоготу.

– Мам, ты чего?

– Мне кажется, что рак это.

– Да ты что! – вытаращился на нее Митька. – Почему так решила?

– Душит меня. Вон на горле опухоль какая, посмотри!

Мать говорила это с такой безысходностью, будто уже приговорила себя к плохому концу и теперь только покорно выжидала своего часа. В комнате стояла мертвая тишина, даже не тикали часы. На какое-то мгновение Митьку обволокло липким ужасом, который парализовал все тело. Он передернул плечами, сбрасывая с себя оторопь, и нарочито громко произнес:

– Значит, так! Сейчас я даю бабуле телеграмму. Пусть приедет и погостит. На работу больше не пойдешь, утром вызову участкового врача. И хоронить тебе себя раньше времени не позволю! Эх! Дед бы сейчас тебе сказал! Рак – дурак! – Говорил и чувствовал, как исчезает страх, как прибывают силы. – Каждый человек может сам себя вылечить, если очень этого захочет. От наших мыслей зависит всё! – Говорил и сам удивлялся: откуда это у него? Но свято верил в то, что говорил.

К вечеру следующего дня бабуля была уже у них. Ее приезд внес в дом какое-то суетливое оживление. Сначала, как это обычно бывает, женщины всплакнули, потом успокоились, разговорились. Голос у матери окреп, зазвучал громче. А Митька, закрывшись в своей комнате, мысленно разговаривал с отцом, умолял его откликнуться, прислать весточку.

Проверяя почту, твердо знал, что получит долгожданное письмо. И, получив, даже не удивился. Письмо было небольшим: «Димка! Привет! Как вы там? Как мать? Как у вас с учебой дела? Напиши. Что-то у меня на душе кошки скребут! Напиши сразу, как получишь письмо, ладно? Отец ».

И полетела по-мужски сжатая информация: «Пап! Привет! Мама заболела. Серьезно. Что с ней, не знаем. Мы вызвали бабушку. Может, приедешь? Дима ».

А через минуту – шлеп! – ответ: «Приеду в субботу утром. Жди!»

Митька крутился по квартире пропеллером. Но женщинам ничего не говорил. Люська у виска пальцем вертела: мол, совсем рехнулся. И мать как будто что почувствовала. Оживилась, глаза повеселели. Да еще соседка, тетя Нина, пришла, обругала ее за то, что себе в голову всякую ерунду вбивает. Уверила, что опухоль, скорее всего, от щитовидки, а этим страдает половина женщин после сорока. В болячках Митька плохо разбирался. Одно усвоил: тети-Нинин диагноз лучше. К тому же она все-таки фельдшер.

А щенячья радость так и распирала. То бабулю поцелует, то Люську с места на место переставит, будто та кукла какая.

– Митя! Ты чего так разбегался-то? – со смехом напустилась на него бабуля.

– Да так! – лукаво взглянул на мать Митька. – Мам! Сегодня какой день недели?

– Среда, – удивленно откликнулась та. – Ты что, в школу не ходишь?

– Почему не хожу? Хожу, да забыл! – засмеялся Митька. – Мам, а ты встань, вместе все чаю попьем. Бабуля твои любимые оладьи из тыквы испекла.

Мать заскрипела кроватью, накинула халат и неуверенно, держась за стены, словно ребенок, который только что научился ходить, прошла на кухню. И сразу в кухне сделалось уютно. Люська щебетала без умолку, как маленькая птаха в теплый весенний день. Ей, наверное, казалось: стоит закрыть рот – беда снова распустит свои страшные щупальца. А мать даже съела несколько блинов и чаю попила. Бабуля – та вообще держалась молодцом. Как говорил дед: «Ни грибов, ни мокроты!» А после ужина Митька сагитировал Люську на уборку квартиры. Трясли, мыли, пылесосили – пыль столбом. С каждой минутой сил и азарта прибывало все больше. И у него, и у Люськи. Трудились как заведенные. Бабуля сквозь улыбку ворчала: