Надежда Васильева - Гагара [сборник]

– Прекрасно! Разыгрывается шестьсот рублей! – тоном телевизионной ведущей азартно объявила девушка в пилотке. – Всего пять минут решат судьбу приличной суммы. Молодой человек! Найдите хоть сто рублей – и приз ваш!

Девушка смотрела на него такими глазами, что Митька невольно стал шарить в карманах. Не ради этого странного приза – ради этих умоляющих его глаз.

– Пять минут! Четыре минуты! Три минуты! Ну?! – вскрикнула девушка, ловко вытащила из его рук сторублевую купюру и небрежно бросила на блюдо. – Еще пять минут – и приз в семьсот рублей будет ваш!

Но не успела она начать отсчет, как южанка справа быстро положила на блюдо триста рублей.

– Эх! Не повезло! – сценично схватилась за голову девушка в пилотке. – Если бы вы нашли триста рублей – приз был бы ваш! Но уже не каких-то семьсот, а целая тысяча рублей! Отсчет! – скомандовала она сама себе. – Пять минут! Четыре минуты! Да пошарьте вы в кошельке! Это сумма! Скупой платит дважды!

Девушке почему-то очень хотелось, чтобы выиграл он, Митька, а не эта молчаливая особа, что все время гипнотизировала Митькин профиль. Толпа любопытных, невесть откуда взявшихся вокзальных зевак дышала ему в спину. Он слышал их вожделенные выкрики: «Давай, паря! Не жмись! Покажи, что не лыком шит!», «Кто не рискует, тот не пьет шампанского!», «Думай не думай, а сто рублей не деньги!».

Митька открыл кошелек и достал пятьсот рублей. Девушка азартно крутанула блестящее блюдо. На нем затанцевали сгорбленные купюры.

– Одна тысяча пятьсот рублей! – ударила в игрушечный гонг красотка и подмигнула Митьке. – Пять минут. Четыре минуты! Три минуты! Две минуты!

Митьке казалось, она так и хочет поторопить время на картонных часах, чтобы приз непременно достался ему. Обведенные яркой помадой губы девушки посылали ему воздушные поцелуи. А настырная конкурентка пожирала его насмешливым взглядом, зажимая в руке очередную порцию денег. Откуда она их берет? Из воздуха, что ли? В руках даже сумки нет. Но было уже не до деталей. Ум лихорадило неведомым ему доселе азартом. И прыгала в голове не на шутку разгулявшаяся мысль: «У меня последние триста. Сколько зажато в кулаке у той?»

Девушка так и приплясывала за стойкой. Из сказочного теремка картонный домик на глазах превращался в избушку на курьих ножках.

Женщина бросила на блюдо три сотенных. И блюдо победно закрутилось.

– Одна тысяча восемьсот рублей! Пять минут! Четыре минуты!

У Митьки взмокла спина. Во рту стало горько, словно надышался угарного газа. Черт с ним, с билетом! Либо пан, либо пропал! И кинул на кон последние деньги. Они никак не хотели кружиться на блюде. Сваливались и разлетались по сторонам, но девушка в форменной пилотке любовно окучивала упрямые купюры и знай выкрикивала:

– Две тысячи сто рублей в пользу молодого человека! Пять минут! Четыре минуты! Три минуты! Две минуты! Одна минута!

Митька замер. И вокруг поползло змеиное: ш-ш-ш-ш-ш! Блюдо замедлило ход. Все взгляды устремились на южанку. Глаза ее неистово вспыхнули, и она артистично стала крутить над блюдом рукой. Сотенная купюра победно короновала денежную груду.

– Эх, парень, проиграл! – насмешливо констатировала девушка в пилотке и проворно собрала деньги в бумажную шкатулку с надписью «Приз!». Под дружные аплодисменты шкатулка перешла в руки южанки. И не успел Митька сообразить, что к чему, как все люди вокруг куда-то испарились: и южанка с деньгами, и зеваки, и девушка, так похожая на стюардессу. И даже сам сказочный теремок на глазах превратился в груду каких-то бесцветных коробок, которые разлетелись по сторонам, забиваясь под скамейки зала ожидания. Может быть, это сон? Заглянул в кошелек. Пусто! Оглянулся вокруг. На него грустно смотрел какой-то старичок с рюкзаком на острых коленях.

– Эх, милый! – покачал головой он. – Это у них называется «шоу-бизнес». Обдирают таких, как ты, простачков, как липку, на глазах у всех. И никому дела нет. Видишь, их, артистов, сколько! И полиция с ними заодно. Видать, хорошо отстегивают. Сейчас с другой стороны вокзала свои сети раскинут. И новый спектакль сочинят. Жаловаться стыдно: сам лопухнулся. Ехать-то далеко?

– Далеко, – ушел от прямого ответа Митька.

– Попросись у проводницы. Может, пустит постоять в коридоре. В тамбуре-то холодно.

Митька ничего не ответил. Натянул капюшон куртки на голову – замаскировался! – и на свежий воздух.

Порывистый ветер свистел то в одно ухо, то в другое. И что странно: ржавый гвоздь, застрявший в сердце после встречи с Ритой, уже не вызывал такой боли. Видно, правду говорят, что клин клином вышибают. Черт с ними, с этими деньгами! Дед обычно говорил: «Уходят деньги – исчезают проблемы!» Эх, дед! Знал бы ты, как аукается в душе каждая сказанная тобой когда-то фраза!