Т.Поликарпова - Две березы на холме

- Ничего, ребята! - бодрит нас директор. - Сегодня денек простоит, дак завтра еще получше будет!

- Надо бы, да нельзя еще получше! - откликается Галия со своей ударной сотки.

- Я говорю, земля получше станет!

- Дак и я про землю! - не отстает Галия.

- Ты, Галия, у нас молодцом, ударник! - успокаивает ее директор похвалой.

- Чай, ударница, Мелентий Фомич! - разгибается маленькая Вера и хохочет. И хохот у нее получается с мучительным постаныванием. Это, я знаю, спина дает себя знать. В первые мгновения, как разогнешься, ломит ужасно. Но потом быстро проходит.

- Не-ет, Матвеева, - не сдается директор, - ударник - оно крепче!

Теперь уже все почти распрямились и смеются со стоном, опираясь на черенки лопат обеими руками и прогибая спину. А от боли и чувства усталости еще больше смех разбирает, над собой смеемся. Только Галия, Тоня, Нурулла не бросили копать. Знай пашут, как тракторы.

Я смотрю, какими все маленькими на поле кажутся, не то что в школе! Это оттого, что простор вокруг, широко и в поле и в небе. Ветер дует ровный и сильный, без порывов, так что кажется, это он туго, без морщинок надул синий купол неба и поддерживает его высоту своей ровной силой.

В подножии бугра уже пролегла поднятая нами чистая полоска земли. А выше нас неряшливая, тусклая залежь, притоптанная снегом и дождями. И нам надо ее вскопать, сделать чистой и красивой.

Оказалось, мы работали всего час. А ладони уже горят, и лопата кажется пудовой. Пригляделась, многие в варежках копают. Надела и я, да поздновато. Болят ладошки. Ну ничего!

- Давайте, давайте, ребятки, - приговаривает Мелентий Фомич, - на этом поле будет уже победный урожай, это уж наверняка!

- Урра! Поле победы! - закричал кто-то из мальчишек.

- Ур-р-ра-а-а! - подхватили все.

- Урра-ра! Поле победы!

Опять, значит, разогнулись и отдохнули чуток.

И снова - шесть лопат влево, шесть - вправо. Значит, два шага вверх, к вершине.

За три часа наши передовые подняли полосы длиной двенадцать метров. А мы только по шесть. Другие и того меньше. Устали здорово, а огорчились еще больше. Но директор нас утешил:

- Работали хорошо, рук-ног не жалели. Сколько сделали, за то и спасибо. - И поклонился всем в пояс.

- Мелентию Фомичу! - полушутя-полусерьезно нашелся Лешка и, выступив на два шага вперед, шапкой своей повел у земли, низко склонившись. Прямо как боярин!

- Мелентию Фомичу - урра! - заорали в рядах. - Урра! - опять понеслось дружное.

Домой пошли уже гурьбой, без строя. И Мария Степановна сказала, что камышловцы теперь будут работать по два часа. Сегодня они показали, как могут трудиться. А дома у них много дел.

Все-таки молодцы какие наши учителя, все понимают!

Тоня сказала за всех:

- Мы завтра сделаем столько же и за два часа.

- Точно! - весело подмигнула мне Галия.

На следующий день Мелентий Фомич сказал, что в колхозе нами не очень довольны: во многих местах мелко вскопали.

- Ребята, лучше не торопитесь, зато старайтесь! Берите землю на полный штык лопаты, понятно? Вгоняйте ее в землю до черенка. Поглубже надо, поглубже!

Ну, я вчера так и копала. На полный штык.

Теперь Мелентий ходил, смотрел, кто как копает. Пятиклассникам помогал. Второй день оказался тяжелей. Плечи и спина болели еще с утра. Но вечером все равно всех собрала лапта. И удивительно: силы будто возвращались! Так и пошло у нас: уроки в школе, работа, домашние уроки, лапта!

Третий день - суббота была - пошел уже легче: мы окрепли, приноровились. Да и земля, что ни день, легчала, сохла. Земля не ждала, она не знала ни суббот, ни воскресений. Мы постановили всей школой - работать и в эти дни. Ну, а деревенским только субботу.

Во вторник восьмого мая нам сказали, что мы работаем последний день. Значит, шел шестой день наших трудов. Мы таки сделали, что хотели: дошли до вершины бугра!

«Не высок бугорок», как говорили мы, выходя против него с лопатами. Не высок бугорок, да в наших.краях и нет высоких - полого, мягко идут волны земли. Только овраги ее режут, да вот здесь, у Пеньков, есть небольшая речка, над ней местами берег крут.

Не высок бугорок, нечего сказать, а и у него своя вершинка. И вот мы на ней. А под ногами у нас ручная наша пашня.

Красноватый, дышащий освобожденно, чуть курясь под низким солнцем и местами тускло поблескивая (следы лопат), лежал перед нами кусок земли - пусть бедной, глинистой, но совсем нашей! Обихоженной, как сказала бы тетя Еня, своими руками.

И влево, и вправо, и во все-то стороны тянулась наша земля до горизонта, до самого неба, и знали мы: дальше и дальше - все была она, своя земля. И везде над ней шла, курилась весна, везде была пашня, по пашне ходили грачи.