Николай Олейников - Боевые дни [Рассказы, очерки и приключения]

А через три месяца из Москвы прислали орден.

Товарищ Щорса сам приколол мне его на грудь, на то самое место, где когда-то был красный бант.

Прохор Тыля ударил кулаком по столу и сказал:

— Никогда!

И все повторили за ним:

— Никогда!

Знаете ли вы, кто такой Прохор Тыля?

Прохор Тыля — самый отчаянный человек во всём Крижеке.

Знаете ли вы, что такое Крижек?

Крижек — это такой городок в Чехословакии [5] Действие рассказа происходит в буржуазной Чехословакии, где пионерская организация была официально запрещена. — Прим. ред . .

Итак, Прохор Тыля ударил кулаком по столу и сказал:

— Никогда!

Это значило, что никогда Прохор Тыля не позволит пионерам праздновать Международную Детскую Неделю [6] В 1928 году Коммунистический интернационал молодежи проводил восьмую Международную Детскую Неделю для укрепления пионерского движения во всех странах мира, для сплочения сил ребят в борьбе за лучшую жизнь. По данным журнала «Пионер», в 1928 году в СССР было 1 миллион 700 тысяч пионеров, в Германии — 9 тысяч, в США — 4 тысячи, в Финляндии — 3,5 тысячи, в Чехословакии, Франции и Китае — по полторы тысячи. А всего в мире насчитывалось почти 2 миллиона пионеров. — Прим. ред . .

Прохор Тыля был начальником всех скаутов города Крижека.

— Мы расправимся с этими красными ошейниками так же, как и в прошлом году, — сказал Прохор Тыля слушавшим его скаутам. — Мы должны…

Он не докончил. Дверь с шумом распахнулась, и в комнату вбежал скаут.

В правой руке он держал голубой листок.

Скаут положил листок перед Прохором Тылей и сказал:

— Вот.

— Что это? — спросил удивлённый начальник скаутов.

— Это объявление пионеры расклеивают по всему городу, — ответил скаут. — В нём написано, что завтра вечером в старом цирке, что на Башенной улице, будет устроен митинг.

— Какой митинг?

— Пионерский. По случаю Международной Детской Недели.

— А-а, это очень хорошо, — улыбнулся Прохор Тыля.

— Надо заявить полиции, чтобы она запретила, — крикнул кто-то из задних рядов.

— Ничего подобного, — остановил его Прохор Тыля. — Ничего подобного!

Наоборот, я буду просить полицию, чтобы она не мешалась. Я хочу драться. — И он продолжал: — Бояться нам нечего. Нас двести пятьдесят человек, а пионеров всего только семьдесят. Пусть они соберутся в цирке, а мы запрячемся туда и покажем им детскую неделю. Как в прошлом году.

Весь цирк был оклеен голубыми бумажками.

Шагов за пятьсот от цирка раскинулся большой тенистый сад. Там с самого полудня расположились скауты.

Когда стемнело, в сад явился сам Прохор Тыля.

— Ну, как? — спросил он.

— Да пока ещё никто не пришёл.

— Должно быть, ещё рано, — сказал Прохор Тыля. — А во сколько часов назначен митинг?

Маленький курчавый скаут достал из кармана голубую бумажку и перечитал чуть ли не в десятый раз.

— Тут ничего не сказано насчёт времени, — удивлённо сказал он.

Прошло полчаса. Потом ещё полчаса. Потом ещё полчаса. Было уже совсем темно. На дереве закричала сова.

— Странно, очень странно, — сказал Прохор Тыля. — Неужели никого нет?

Вдруг в цирке заиграла музыка.

«Должно быть, скоро начнётся», — подумал Прохор.

И приказал послать в цирк разведчиков.

Полицейский Адольф Холупка проходил мимо сада и напевал про себя старинную песню:

Вдруг ему почудились какие-то странные шорохи, осторожный разговор.

«Это в саду», — подумал Адольф Холупка и мигом взобрался на забор.

По саду бесшумно двигались какие-то тени.

— Эй, кто тут? — закричал полицейский и электрическим фонариком осветил ближнее дерево. Под деревом стоял его друг и приятель Прохор Тыля.

Адольф Холупка спрыгнул в сад и спросил:

— Господин Тыля, что вы здесь делаете?

— Ничего особенного, — ответил Тыля, — поджидаю пионеров. Они тут митинг должны устраивать.

— Постойте, постойте, — сказал Холупка, — да ведь у них уже был сегодня один митинг.