Сергей Гусаков - Долгая ночь у костра (Триптих Время драконов часть 1)

— И ЛОЖКА.

... Ну, позавтракали они манной кашей, что Пищер сготовил; сидят у себя в Чаше — гостей неизбежных ждут. Да только нет никого. Наконец Ю.Д.А. не выдержал, взял фонарь и пошёл на выход, к Журналу: посмотреть, не пришёл-ли кто случайно на один день.

— Но никто так и не пришёл.

Встретил он, правда, на поверхности — перед входом греясь — двух каких-то лыжниц,— настрелял у них всякой жратвы, батареек — и повёл пещеру показывать: Пищера то есть,— да только они испугались и дальше Кафе, где Журнал лежал тогда, не пошли.

: Так что это — не в счёт.

И вот ночью у них началось:

: Вначале у Ю.Д.А. фонарь скис. Делал он его, делал,— весь вечер провозился, из-за этого они и не пошли никуда по Системе гулять, как спланировали было,— потом надоело ему это и он в сердцах сунул его полуразобранный на полку: у них в Чаше по всем стенам масса полочек была всяких. И легли они спать. А тут и свеча, что на соседней полочке стояла, горела, вдруг погасла

: Сама.

— Так что им даже свет гасить не пришлось.

А легли они так: вот эта стена наклонная с полочками — со свечёй погасшей и фонарём; дальше Пищер вплотную к ней лежит на полу на дутике своём ( о пенках тогда и не слыхивали ),— а потом, ближе к центру грота, Ю.Д.А. И заснули они не скоро — долго ещё лежали, ждали: может, всё-таки придёт кто случайно — хотя вечером в воскресенье шансов на это нет уже никаких,— но они лежали в темноте, курили и анекдоты рассказывали... Пищер сказал, с час или два они так лежали — словно что-то не давало им уснуть. Встать и посмотреть, отчего погасла их свеча — или зажечь её вновь — обоим, конечно, лень было: ещё бы, вылезать из тёплого спальника... А анекдоты травить, да курить можно и в темноте.

: Анекдоты... В их числе Пищер поведал Ю.Д.А. и парочку о Двуликой — весьма пошлых — которые сочинил, когда КрАкодила из-под плиты ножом выковыривал. В порядке, так сказать, обмена опытом. И ‘поднятия духа для’,—

— Только Ю.Д.А. это почему-то совсем не развеселило:

«Ты как хочешь,— говорит он Пищеру в темноте,— а я завтра точно сматываюсь».

И среди ночи у них началось..:

: Никогда ещё Сияние так долго в гроте не держалось. Причём в “лучшей своей фазе” — с “коготками”, “звёздами”... И звуки всё время: шорохи, треск, поскрипывание... И вдруг щелчок — будто выключателем щёлкнули — загорается фонарь Ю.Д.А.: тот, что разобранный на полке лежал. Потом — через некоторое время — щелчок, и он гаснет. Будто выключили его: кто-то у них на глазах. Да только в гроте никого, кроме них, нет.

— И в Системе тоже.

Ну, Ю.Д.А., понятно, на утро уехал — даже завтракать не стал. А Пищер остался: он упрямый тогда был страшно, даром что козерог,— в городе его никто не ждал, а тут такое: интересно ведь, чем кончится...

— Свеча, что погасла, когда они ложились спать, так и простояла весь день на полке: Пищер её не трогал, не до того было. Он даже о ней забыл — думал, догорела — и жёг другую, новую. А ночью она у него вдруг зажглась:

: Сама. И спокойно так горела на своей полочке. Догорев дотла — ничего от неё не осталось. Ну, Пищер не стал тогда гадать, что бы это могло значить — проняло и его; третьей ночи не стал дожидаться — в отличие от известного персонажа Гоголя, у него ещё оставалась некоторая свобода выбора.

: Собрал вещи — и дёру.

А вещей у его было — рюк, канистра, гитара — да фонарь в руке. И вот летит он по штреку к выходу — по Централке, там уж более просторно,— а его будто что-то не пускает. То рюк за камень или крепь лямкой зацепится — хотя только что никаких крепей и камней на этом месте не торчало — то гитара не лезет в шкурник,— а как же он её тогда туда пронёс? — то канистра: Пищер бросает её вперёд, пустую — а она вдруг начинает биться от стены к стене, будто живая, и всё над одним местом кружит,— потом вдруг посреди “полёта” ­— вниз, на 90 о, словно завод кончился, и о землю или камень — ХЛОП!!!

— Ну, Пищер, на это, конечно разъярился,— стал ругать Двуликую самыми последними словами — как в зоне ругался,—

..: Я представил, как это было — уж Пищера-то я знаю, он и не по такому поводу из себя выйти способен — нервы у него ни к чёрту, это точно — Сашка говорил мне, что это потому, что его во время следствия месяц на конвейере держали — но здесь не об этом:

— Андрей костерит, почём свет, Двуликую и всех подземных духов от Паренди до шубина — и тут у него фонарик подмигивать начал: на каждое слово. А потом вообще из руки на землю выпал — будто вырвал его кто, сказал Пищер,— и лежит на полу, светит. И только тут Пищер подумал, какой он дурак. Она ведь Свечёй им с КрАкодилом знак дала — а он ей: пошлостью... И для Ю.Д.А. повторил. И теперь Её только злит — и словами своими, и мыслями.