Дмитро Ткач - Шторм и штиль

Никто, даже командир корабля, не знал, какое задание даст командир части, поэтому нужно быть готовыми ко всему.

— Отдать концы! — скомандовал Юрий Баглай с мостика.

Мартын Здоровега быстрее, чем можно было от него ожидать, сбежал по трапу на берег, снял с битенгов толстые канаты, бросил их на палубу и вместе с Иваном Байдачным, который подоспел ему на помощь, втащил на корму трап.

— За кормой чисто! — воскликнул Здоровега, удивляясь, как у него хорошо получилось. И в то же время его не оставляла мысль: наложит на него командир корабля взыскание за позорный случай на вахте или на этот раз обойдется? «Я теперь стану посмешищем для всего корабля, а может, и всей части, — сокрушенно думал Здоровега, — ведь справа и слева стояли другие корабли, матросы все видели… И пойдет по всему флоту трезвон, как матрос Мартын Здоровега лежа рапортовал командиру части».

Зазвенел машинный телеграф. За кормой забурлила, заклокотала зеленовато-синяя и такая прозрачная вода что Здоровега видел, как на трехметровой глубине она кипит, вихрится белыми воздушными пузырьками, они всплывают, расстилаются далеко за кораблем тонким ажурным кружевом.

Море было чистое и необозримое. Корабль шел быстро, его чуть покачивало. Удивительно приятно было стоять вот так, широко расставив ноги, смотреть вдаль, туда, где море сливается с небом, и дышать чистым морским воздухом.

И вдруг Мартын Здоровега почувствовал, что в голове помутилось, перед глазами, будто в каком-то причудливом сне, затанцевали серебристые, розовые, зеленые, синие круги. «Что это со мной? — со страхом подумал Мартын. — Неужели меня на такой небольшой волне укачало?» Ему становилось все хуже, палуба уже выскальзывала из-под ног. Тогда он, хватаясь за что попало, поплелся к боцману, стоявшему на левом шкафуте, и чуть слышным голосом попросил:

— Товарищ главстаршина, разрешите пойти в кубрик, полежать немного… Плохо мне!

Андрей Соляник взглянул в его потускневшие глаза и без всякого милосердия ответил:

— Не разрешаю. Мне нужны матросы, а не пассажиры, у которых подгибаются ноги на первой волне…

Мартын Здоровега страдальчески смотрел на Соляника.

— На несколько минут, товарищ боцман… Я полежу немного и возвращусь на палубу.

— И на несколько минут не разрешаю, — еще жестче сказал Андрей Соляник. Потом ему жаль стало молодого, еще не «оморяченного» матроса, и он отечески посоветовал: — Дурень… В кубрике совсем скиснешь, будешь лежать, как медуза на берегу. Иди лучше возле шкиперской посиди, пусть тебя проберет ветерком до косточек, не заметишь, куда и денется твоя морская болезнь.

— Есть! — Мартын Здоровега покорно поплелся к шкиперской.

Он подложил под себя пробковый, спасательный пояс и прижался спиной к железной стенке. Голова его качалась из стороны в сторону, он тихо постанывал, то закрывая, то раскрывая посоловевшие, затуманенные глаза… Встречный ветер бил в грудь, в лицо, надувал расстегнутую на груди робу. Здоровеге стало холодно, но он почувствовал, что силы его восстанавливаются. «И зачем я поторопился обратиться к боцману, — посетовал Мартын. — Сейчас подойду к нему и скажу, что чувствую себя хорошо. А то, чего доброго, и с корабля спишут. И тогда навеки прощайся, Мартын, с морем».

И в это время по трансляции послышался голос: «Человек за бортом! Слева по борту!» Мартын Здоровега знал свои обязанности по этой команде. Он бросился к левой шлюпке и начал развязывать шкертики туго натянутого чехла. Иван Байдачный уже заводил шлюп-балки.

Шлюпка на воде, на тугих веслах, она идет уже к «человеку».

«Человеком» оказался обыкновенный спасательный круг, брошенный за борт. Байдачный подхватил его, и шлюпка помчалась назад к кораблю. Шлюп-балками ее подняли на борт.

На все это ушло несколько минут. Курганов следил за каждым движением на корабле и смотрел на часы.

— Хорошо, командир, — сказал он. — Для первого раза хорошо. Но для зачета придется еще поработать, потренироваться. Надо бороться за секунды. Ведь — человек за бортом. Человек, а не спасательный круг! Понимаете меня?

— Понимаю, товарищ капитан второго ранга.

Все в Юрии пело. То, что сказал Курганов, фактически было похвалой. Правда, еще неизвестно, какую новую вводную он даст, но начало удачное.

Однако Курганов никакого задания больше не давал. Он оставил Баглая на ходовом мостике, а сам пошел по кораблю. И надо же было, чтобы первым на глаза ему попался Мартын Здоровега! Матрос сделал такое движение, будто хотел убежать, но было уже поздно, поэтому он вытянулся в струнку и, что называется, ни к селу, ни к городу, доложил: