Дмитро Ткач - Шторм и штиль

— Но послушай же, Поля! У меня не было никаких намерений… Я просто хотел ее проводить. А она… действительно отказалась. И больше ничего.

— А я и не говорю, что еще что-то было… Но как ты мог? Там — Андрей, тут — я… — В ее голосе звучала глубокая обида.

— Но пойми же, Поля. Это была обыкновенная вежливость.

— Зачем выкручиваешься, как мальчишка? — Девушка с презрением взглянула на него. — Или ты думаешь, что я такая уж наивная?!

Перед крутой каменной лестницей она снова остановилась:

— Дальше провожать меня не надо. Я пойду одна.

— Поля… — Голос Юрия задрожал.

— Я же тебе сказала, что очень устала и… мне некогда.

— Нет, я так не могу, — решительно сказал Юрий. — Я все равно буду приходить. Буду ждать твоего возвращения, думать о тебе. Я без тебя не могу…

Она подняла на него внимательный, испытующий взгляд, в нем промелькнуло что-то теплое, родное. На миг Юрию показалось, что Поля непринужденно и легко засмеется, скажет, что она не обижается, не сердится на него. Но глаза ее снова погасли.

— Я не говорю, что больше не встретимся, но сегодня уходи. — Она мягко оттолкнула его от себя.

И, не оглядываясь, начала подниматься по лестнице.

Он долго стоял, глядя девушке вслед, пока она не исчезла за поворотом стены и не стало слышно ее шагов. Потом, убедившись, что она уже не вернется, пошел вдоль бухты к своему кораблю. Хотелось лишь одного: поскорее забыться… Забыться? Наоборот, ему надо подумать обо всем, что случилось с ним с тех пор, как приехал он в этот город и начал тут свою службу. «Думай же, думай! — будто подсказывал ему кто-то невидимый. — И не убегай от самого себя, все равно не убежишь. От жизни некуда бежать. Она — в тебе, она — во всем, что тебя окружает. Надо видеть ее такой, как она есть. Но не только видеть — это еще не все… Это еще не все…»

Нет, сейчас Юрий ни о чем не мог думать логично и последовательно. Он ощущал боль в груди, перед глазами у него все шло кругом, и земля словно качалась под ногами, как палуба во время шторма. Все мысли были об одном: «Поля, Поля… Неужели утратил ее? Сказала, что уходит в море. И не назначила встречи…»

Понемногу все неприятности на корабле как будто улеглись. Служба шла ровно и размеренно. Несколько раз выходили в море, но недалеко и ненадолго, чтобы в морских условиях отработать задание и сдать зачет. На зачетных учениях на корабле всегда присутствовали представитель штаба и чаще всего командир корабля такого же типа. Первый — для проверки. Второй — для обмена опытом. Такой порядок завел Курганов.

Однажды на корабле Баглая в море вышел Лавров. Юрий подумал: «Уж не сам ли напросился? Ясное дело, сам, чтобы посмотреть, каков я в деле». Но встретил его с удовольствием. Что ни говори, а среди офицеров Лавров был ему наиболее близок.

Зачет, как и все предыдущие, команда сдала на «отлично». Это с нескрываемым одобрением отметил и представитель штаба. Когда возвратились из похода, Юрий провел его на пристань, а Лаврову шепнул:

— Задержись на минутку.

В каюте он вынул из стенного шкафчика хрустальный графинчик и налил две рюмки коньяка.

— Выпей со мной за успешный зачет.

— Выпью, — согласился Лавров. — Что и говорить, хорошая у тебя команда… — И неожиданно добавил: — А все-таки счастливый ты. Я просто удивляюсь, как тебе удалось выкрутиться из этой истории с Соляником?

— Что значит «выкрутиться»? — настороженно взглянул на него Юрий. — Все так, как и должно быть.

— Э, нет, — покачал головой Лавров, дружески улыбаясь и этим словно подчеркивая, что он говорит как товарищ с товарищем и потому, мол, обижаться не надо. — Если бы, скажем, со мной такое случилось, то меня бы семь раз выстирали, выжали и сушить повесили… — Он похлопал Юрия по плечу. — Что ни говори, а любит тебя старик Курганов, любит…

— Не знаю, он мне не сват, не брат. Службу требует, как и у всех.

Неприятный осадок оставил этот коротенький разговор в сердце Юрия. Очевидно, и среди офицеров идут разговоры о том, что он, Юрий Баглай, как-то «выкрутился». А может, это личное мнение Лаврова? Но зачем понадобилось ему уколоть в самое сердце?

О маневрах стало известно буквально за несколько часов до выхода в море.

И вот заработали машины, засветились экраны, вспыхнули белые, зеленые и красные индикаторные лампочки в рубках, стали к своей боевой технике комендоры и минеры, боцманская команда найтовала все на корабле по-походному, чтобы ни штормы, ни шквалы не застигли врасплох. Ведь море бывает не только ласковым, но и грозным, коварным — так неожиданно взыграет, что не успеешь и оглянуться, как попадешь в его стихийный круговорот.