Станислав Родионов: Преступник

— Вы когда вернулись из экспедиции?

— Неделю назад.

— И что будете делать в городе?

— Обрабатывать материалы. Писать отчет, статьи, рекомендации…

— Вы кандидат наук?

— Да, уже и докторскую написал.

В прошлом году они с Леденцовым смоделировали острейшую ситуацию, вычислив, что замышляется магазинная кража, кем замышляется, с кем и когда. И предотвратили. Товары остались целехоньки, трое ошарашенных и пристыженных ребят остались на свободе. А ведь началось все с одного оброненного слова, которое потянуло за собой лексикон, привычки, образ жизни, характер… Так почему бы им с Леденцовым не присудить степень кандидатов психологических наук?

— Как сейчас там, в Приморье?

— Чудесно! Красные листья дикого винограда, синие горы Сихотэ-Алиня, вздохи океана…

— Никогда не был, — вздохнул Петельников шумно, как океан.

— Вы, наверное, турист, — истолковал геолог его посторонние вопросы.

— Я каратист, — усмехнулся оперативник.

И представил, унесясь воображением в далекое Приморье: идет он с рюкзаком по синим горам, жует дикий виноград и слушает вздохи океана; а спокойные породы лежат под ногами, никуда не торопясь.

— Итак, замок вы нашли неисправным, — вернулся Петельников мыслью в кабинет.

— Но я подумал, что просто заело…

— Так, дальше.

— Разделся, пошел на кухню. А там… Все, что открывается, было открыто. Кроме холодильника. Я решил, что приходила моя рассеянная дочь. Захлопнул все дверцы и переместился в гостиную. И опешил: та же картина. Знаете, в свой кабинет я уже припустил бегом… Письменный стол будто языки мне показывал: все ящики выдвинуты…

— Аркадий Петрович, а в шкафах, в ящиках рылись?

— Я бы не употребил этого слова. Трогали — да. Обыска не было, нет.

— Как вы это узнали?

— Скажем, пачки с чаем грузинским стояли отдельно от индийского, а оказались переставленными. Баночка с заспиртованным женьшенем передвинута. Некоторые камни повернуты…

Применительно к краже у Смагиных слово «обыск» тоже не подходило. Непонятный, прямо-таки синхронный почерк.

— Что-нибудь пропало?

— Женская дубленка, новенькая.

— Где хранилась?

— Висела в передней, на виду.

— Цена?

— Восемьсот семьдесят рублей.

Петельников задумчиво смотрел на геолога… Нет, синхронности не было; тот же почерк, но теперь вор взялся за вещи. Хорошо, ибо дубленка не деньги, ее надо сбывать. Но почему же он ничего не взял у Смагиных? Мало ли почему: тары не нашел, испугался случайного стука, времени не хватило, скупщика не нашел, в конце концов, после кражи надумал сходить в кино и не захотел обременяться…

— Что еще пропало?

— Камень с полки.

— Что за камень?

— Кусок хризопраза. Светло-зеленый, весьма оригинален.

— Драгоценный?

— Полудрагоценный.

— Во сколько оценивается?

— Право, ни во сколько.

— Аркадий Петрович, вы же сказали, что камень полудрагоценный…

— Ну, этот кусок я отыскал самолично, и он мне ничего не стоил. Кроме того, в нем есть тончайшие кварцевые прожилки и вряд ли бы ювелиры признали его годным для поделки.

— А были камни более ценные?

— Сколько хотите. Хризолиты, рубинчик, гранаты, малахит… Даже изумрудик есть.

— Почему же он не взял?

— Они, видите ли, в кусках материнской породы и не имеют товарного, что ли, вида.

— А золото есть? — спросил Петельников про металл, который, по его представлению, всегда имел товарный вид.

— Есть. Но прожилками в пегматитовой жиле.

Петельников любил четких людей, вразумительные книги и яркие фильмы. Признавая полумеры, полутона и полусвет, он считал, что они — полумеры, полутона и полусвет — нужны лишь как пунктиры для мер, тонов и света. И подсознательно, ибо сознательно не выразить, того же требовал от преступника: уж коли решился на такое дело, то действуй разумно и будь готов ответить на вопросы — как, зачем и почему? Иногда Петельникова задевала укоризненная мысль: чего он хотел от преступника — квалификации? Может быть. Потому что опытные преступники имели свой почерк, по которому, как ни странно, ловились скорее, чем новички.

— Аркадий Петрович, а деньги?

— Целы. Полторы тысячи лежали в ящике стола.

— Вор их не нашел?

Геолог вдруг задумался. Петельников не понял этой заминки, ждуще разглядывая сухие загорелые щеки с проступившими на скулах сургучными прожилками. Видимо, не от возраста, а от ветров-дождей. Как у придорожного валуна.

— Нашел.

— Почему так думаете?