Виктор Сидоров: Повесть о красном орленке

Артемка выскочил на дорогу. Казак, пригнувшись к гриве, не оглядываясь, нахлестывал коня здоровой рукой.

— Ага, побежал! — злорадно выкрикнул Артемка. И прицелился в удаляющуюся спину беляка.

Выстрел. Промах. Выстрел. Промах. Еще выстрел. Казак вдруг резко разогнулся, взмахнул рукой и сполз с коня, глухо шмякнувшись о дорогу. Конь, пробежав немного, остановился. Радость обожгла Артемку. Это была его первая схватка в открытом бою с врагом. И он победил!

Артемка поднял винтовку и, хромая, побежал к коню. Остановился у распростертого врага. Он был еще жив. Артемка, отпрянув, навел на него браунинг. Казак вдруг шевельнул губами:

— Не надо... Пощади...

Сердце Артемки дрогнуло, и он опустил руку. На секунду его охватила жалость и даже раскаяние. Но тут же перед глазами мелькнула дорога, лежащий на земле Костя и он, этот казак, изогнувшийся вправо, опускает на него тускло сверкнувшую шашку... Артемка решительно поднял браунинг и выстрелил. Потом поймал коня, перекинул через плечо винтовку, вскочил в седло. И очень вовремя: до него донесся цокот многих копыт.

Колядо готовился ехать на позиции, когда увидел скачущего по дороге всадника.

— Никак, Артем?..

Сказал, и голос его дрогнул. Сделал навстречу несколько шагов, остановился. Осадил коня и Артемка.

Молча смотрел на него командир: на грязное, в ссадинах и кровоподтеках лицо, на глубоко запавшие лихорадочные глаза, на торчащую за спиной винтовку, на чужого рыжего коня. И все понял.

...Полк спешно снялся из Бутырок и быстрым маршем двинулся не в Гуселетово, а в Крестьянское, чтобы выйти из окружения.

В Крестьянское полк пришел вечером. А утром по приказу Колядо он был выстроен на сборной площади. Партизаны недоумевали — зачем? Может, важное сообщение сделает командир? А может, кто провинился из бойцов и полковой суд будет?

Заинтересованные происходящим, стали собираться жители села. Вскоре вокруг площади уже пестрела огромная гудящая толпа.

От штаба отделилась группа верховых, впереди суровый и подтянутый Колядо, за ним знаменосец с алым полотнищем на длинном древке, а потом Неборак и несколько «старых» партизан, те, кто начинал воевать вместе со своим боевым командиром. Они остановились в центре площади, спешились, раздалась команда: «Смирно!» И полетела она от батальона к батальону, от роты к роте, пока не докатилась, звонкая и строгая, до последнего в шеренге подразделения.

Колядо сделал два шага вперед, оглядел стройные ряды бойцов, взмахнул рукой и крикнул сильным густым голосом :

— Товарищи бойцы партизанской Красной Армии! Мы с вами ведем великую борьбу за свою счастливую долю. Крепко мы бьем белогвардейскую нечисть, не даем ей покоя ни днем ни ночью. Страшна народная сила — наша с вами сила! Мы с голыми руками идем в атаки, мы с голыми руками бросаемся на вражьи пулеметы и пушки и завсегда побеждаем своих врагов. Трудна наша борьба, но надеяться нам не на кого. Никто не даст нам счастья, кроме нас самих. И мы добудем свое счастье! Добудем в великой битве, которую ведем много тяжких месяцев...

Колядо умолк, а потом тише, глуше, сдерживая всколыхнувшееся волнение:

— В каждом бою мы теряем дорогих товарищей, которые своею алой кровью мостят нам дорогу к новым победам... Мы чтим и будем чтить их память до самого конца нашей жизни, мы будем помнить их заслуги перед нашим трудовым людом... Но на смену павшим героям у нас рождаются новые и новые. Они крепко держат в своих руках оружие, шо выронили их убитые дорогие товарищи...

И снова приумолк Колядо, оглядывая полк зорким, горячим взглядом. Этот взгляд будто влил в каждого великие чувства скорби, гордости и любви, которые наполняли сейчас его, человека бесстрашного и мужественного, чей талант и чья воля ведут их к победе и счастью...

— И вот сегодня, сейчас, дорогие товарищи, мы собрались воздать почесть новому герою, сказать ему наше боевое партизанское спасибо, а также надеть на него высшую партизанскую награду — красную ленту героя...

И уже твердым и суровым голосом, как всегда отдавал команду, произнес:

— Боец конной разведки седьмого советского полка «Красных орлов» Артем Карев!

— Артемка,— раздался шепоток,— Артемка, тебя кличут...

— Ты что, дружок, аль не слышишь? Командир зовет.

— Иди, брат. Не каждому такая честь... Иди.

Только сейчас дошло до Артемкиного сознания, что это о нем и для него говорились горячие командировы слова, что это его зовет Колядо. И он оробел, беспомощно заоглядывался на партизан, а те улыбались ему, подталкивали его, говорили добрые слова.