Герман Матвеев - Новый сорт

— Как ты себя чувствуешь? Прохор, помоги ему. Ты за него отвечаешь, пока до места не доберемся. По дороге не шуметь. Трогаемся, товарищи. Держитесь один за другого. Ваня, веди.

Ваня с удивлением слушал Петра Захаровича. Обычно шутливый, добродушный, он стал неузнаваем. Говорил отрывисто, резко и таким тоном, что никому в голову бы не пришло спорить с ним.

— Вот у нас командир нашелся, — с удовольствием заметил Максим Савельевич, шагавший сзади мальчика.

— Петр Захарович, тут вход в подвал, — вполголоса сказал Ваня, наткнувшись рукой на дверь.

Прислушались. За железной дверью было тихо. Осторожно открыли ее.

— Ну, пока всё в порядке. Где тут яблоки-то, Ванюша?

— У люка. Сюда идите.

— Ого! Да их тут целый склад. Гнилые….

— Надо искать. Шарьте руками, — подсказал Ваня. — С этого края много хороших.

— Набирайте яблок, товарищи. Других продуктов не будет, — приказал Петр Захарович.

— Чего уже лучше, — пробормотал Максим Савельевич.

Ваня радостно прислушивался к возне, но сердце билось беспокойно. «Самое главное впереди. А вдруг сад оцеплен», — тревожно думал он.

— Оставайтесь здесь. Мы на разведку пойдем, — сказал Петр Захарович. — Если с нами что случится, ты за старшего, Максим.

— Есть за старшего, — ответил по-военному бывший лейтенант милиции.

— Ваня, идем.

Поднявшись по ступенькам и плотно приложив ухо к люку, они прислушались. Тишина. Чуть приподняли люк и снова прислушались. Убедившись, что в сарае спокойно, открыли люк. Свежий воздух, пахнувший весной, слегка кружил голову. Долго стояли у двери сарая.

Еле слышно донесся свисток паровоза. Ночь была ясная, звездная. Скоро должен появиться месяц. Надо было торопиться.

Поминутно оглядываясь, они тихо направились вдоль стены к калитке.

Кругом них были яблони. Они то выстраивались в ровную линию, то разворачивали свой строй. Ване казалось, что эти коренастые, с широкой кроной деревья — их союзники. Они стояли без листьев, чтобы им было лучше видно, и в то же время загораживали от врагов.

Вот и калитка. Она закрыта и подперта колом.

Петр Захарович осторожно открыл ее…

Дверь не скрипнула. Свежий холмик белел недалеко от обрыва. Внизу глухо урчала река.

— Теперь назад.

Обратный путь к сараю проделали быстро, по прямой, перебегая от дерева к дереву. Открыв люк, Петр Захарович встал на колени.

— Давайте наверх, товарищи, — прошептал он, подавая руку.

Гришу вынесли на руках, хотя он и протестовал.

— Ты не спорь, — шепнул Прохор. — Итти далеко. Держись за меня.

Благополучно вышли из сада, перебежали поляну, и только когда спустились в кустарник, в монастыре прогремел выстрел.

— Так! Хватились! — громко сказал Петр Захарович и торжествующе захохотал. — А мы свободны, товарищи. Пока они соберутся в погоню, мы будем далеко, а там и лес родной.

Река огибала город. По берегу дошли до окраины. Максим Савельевич пошептался с Петром Захаровичем и, отделившись от группы, огородами направился в крайний домик. Остальные укрылись в кустах. Через полчаса раздался тонкий свист.

— Ребята, вы оставайтесь здесь, мы скоро вернемся, — сказал Петр Захарович. — Остальные за мной.

Ваня остался с приятелем на берегу.

— Куда они ушли? — спросил Гриша.

— Не знаю. Наверно, чего-нибудь придумали.

— Ваня, а как же мы теперь? Дома никто не знает. Мама, небось, беспокоится.

— Петр Захарович всё устроит. Он обещал. Рана-то болит?

— Начинает пощипывать. Ваня, а что у тебя в узелке?

— Черенки.

— Ты всё с ними таскаешься. Брось!

Ваня сердито посмотрел на приятеля, но ничего не ответил.

Морозило. Ваня был в легком пальтишке и чувствовал, что скоро придётся плясать. Наконец в стороне показались люди. Они волоком тащили к реке большую лодку. Прохор перекладывал кругляши, и лодка двигалась легко. Когда она была спущена на воду, пришел Прохор.

— Пошли, ребята, в лодку. Вниз по матушке по речке поплывем.

— Слушай, Прохор, а как же дома у нас?

— Всё в порядке. Петр Захарович приказал передать, чтобы вас не искали. Ушли с партизанами, и конец.

— А чья это лодка? — спросил Ваня.

— Теперь наша.

На берегу с веслами стоял хозяин лодки. Ваня сразу узнал его. Это был рабочий из ремонтных мастерских. Каждое лето он поднимался на лодке вверх по течению и возвращался обратно с сеном.

Петр Захарович говорил с рабочим, а остальные усаживались в лодку. Ребят посадили ближе к корме и дали по большому ломтю хлеба.