Герман Матвеев - Новый сорт

— Гриша, ты где? — послышался Ванин голос. — Берегись!

Слабый свет, падавший сверху, померк. Это Ваня закрыл за собой люк. Немного погодя он натолкнулся в темноте на приятеля.

— Ну, как ты?

— Ничего. Слабость какая-то.

— А больно?

— Нет… ничего. Вроде как пощипывает на спине и дышать тяжело.

— Значит, ты раненый, — пояснил Ваня. — Лежи спокойно. Это что? Яблоки! Ничего, Гришуха… потерпи маленько. Может, и не найдут нас. Яблоки же не нашли.

— Собак по следу пустят, — равнодушно сказал Гриша.

— Собак еще не скоро… — утешил Ваня. — Эх!.. Был бы у меня наган… Ты лежи, не шевелись, а то кровь сильно пойдет. Надо бы перевязку… У меня тоже все пальцы в крови. Ногти содрал, открывая люк, и нож сломал.

Гриша устроился удобней, положив голову на колени друга. В таком положении просидели они долго. В этой тишине и полной темноте казалось, что опасность миновала.

Неожиданно наверху раздался голос, зашаркали ноги.

— Сюда пришли, — еле слышно прошептал Гриша. — Хорошо, что кольцо у люка снято… может, не заметят.

— Молчи, — остановил его Ваня.

Ребята замерли.

Шаги на потолке слышались в разных направлениях. Вот остановились у них над головой. Сейчас откроется люк. Тогда они погибли.

— Подземный-то ход! — вдруг вспомнил Гриша.

— Тише… пока не надо.

Шаги передвинулись в другой конец, потоптались на одном месте и направились к выходу.

— Ушел? — спросил Гриша, когда снова наступила тишина.

— Уйти-то ушел, а вдруг вернется?

Ваня смутно догадывался, что происходит наверху. Конечно, их ищут и не скоро отступятся. «Гриша прав, — думал он. — Немцы могут привести собак, и те быстро укажут им убежище. Одно ясно, что про подвал немцы не знают, иначе яблоки не сгнили бы здесь. Пока не поздно, надо перебираться в подземный ход и там сидеть, сколько хватит сил. С голода не умрут. Ведь не все же яблоки испортились. Среди них есть поздние сорта, которые могут лежать до нового урожая».

Ваня перевернул несколько плодов и сейчас же натолкнулся на крепкое яблоко. Он вытер его о пальто и откусил. Прекрасное яблоко: мягкое, сочное, сладкое с легкой кислинкой.

— Попробуй-ка, — сказал он, протягивая надкушенное яблоко.

Руки их встретились, и Гриша взял яблоко. Немного погодя послышался хруст и вялое чмоканье.

— Ну как?

— Вкусно…

— Хочешь еще найду?

— Потом, Ваня. Чего-то я не в себе… будто плаваю.

— Спрячемся в подземный ход, пока в сарае никого нет, — предложил Ваня.

— Пойдем… Ты мне помоги. Я совсем раскис.

Перебирая руками по стенке, всё время наступая на раскатившиеся по полу яблоки, с трудом добрались они до железной двери.

Ваня помнил, как весной открывали дверь, и легко это повторил. Ослабевший от потери крови, Гриша еле передвигал ноги. Ване приходилось тащить его.

Всё дальше уходили они от подвала. Казалось, что там, в глубине подземного хода их спасение.

Вот и холодные камни ступенек. Тупик.

— Ваня, я лягу…

— Устраивайся лучше. Придется здесь до ночи сидеть, — сказал мальчик.

— А как мы выйдем? Калитка-то закрыта.

— Там видно будет. Ты не расстраивайся. Эх! Какого-нибудь свету бы! Платок разорвать и перевязку сделать. Болит, Трубач?

— Нет. Онемело. Я, наверно, умру, — безразлично сказал мальчик.

— Тоже выдумал! На войне людям руки, ноги отрывает, да ничего… живы остаются. Выберемся отсюда, и вылечишься.

Время шло медленно. Ваня потерял представление о часах. Порой ему казалось, что они сидят здесь всего несколько минут, а иногда он думал, что на улице уже ночь и пора сделать попытку выбраться. Мальчик сознавал всю сложность положения. Оставаться здесь с раненым товарищем долго было нельзя. Выходить в сад — почти верная смерть. Беспокоило состояние Гриши. Он лежал без движения. Иногда Ваня с тревогой наклонялся к его лицу и чувствовал теплоту дыхания.

— Ваня! — тихо позвал раненый.

— Я тут.

— Ты ничего не слышишь?

— Нет. А что?

— Я голоса слышу.

— Какие тут голоса? — удивился Ваня, но невольно стал вслушиваться в тишину. Прошла минута, другая. От напряжения в ушах звенело, и никакого другого звука Ваня не улавливал. Он уже решил, что приятелю почудилось, как вдруг сам услышал мужской голос, который глухо пробормотал какие-то слова. Ваня и не разобрал их смысла, но они были сказаны где-то совсем близко.

Опять. На этот раз говорил другой голос.

— Гриша, я тоже слышу.

— Это в подвале, — встрепенулся тот. — Идут за нами.

— Нет, нет… В другой стороне. Погоди-ка. Тут же вторая дверь. Помнишь? Вроде шкафа. Потайная. Я сейчас послушаю.