Николай Вурдов - Робинзоны студеного острова

Пора было возвращаться домой.

…И вот к Пуховому подошел долгожданный «Авангард». Мы кричали, прыгали от радости.

На судно надо было погрузить все добытое нами.

— Аврал! — объявил Петрович.

И закипела работа.

С мальчишеской гордостью оглядывали мы штабеля ящиков с яйцами, бочки с засоленными тушками кайры. Даже не верилось, что все это добыли мы, школьники. От берега к судну и обратно сновала дора. Перевозили имущество и на шлюпке. Для этого с «Авангарда» на берег был протянут толстый канат. Четверо ребят, перехватывая канат руками, гоняли шлюпку взад и вперед.

В неспокойном море держаться за канат было трудно. Погрузка уже подходила к концу, когда большая волна подхватила шлюпку и понесла ее в сторону. Руки у ребят не выдержали, отцепились от веревки. Не отцепился только Геня Сабинин, он повис на канате, по грудь погрузившись в воду.

Волны то поднимали, то опускали его, мотали из стороны в сторону.

— Держись, Генка! Крепче держись! — кричали с берега ребята.

К счастью, дора была недалеко. Она и подобрала до нитки промокшего и дрожащего Геню, а потом прибуксировала и беспомощно болтавшуюся на волнах шлюпку.

В последнюю очередь мы разобрали и аккуратно упаковали палатку, так долго и надежно укрывавшую нас от непогоды. И берег стал таким же пустынным и диким, как и в первый день приезда. Как будто и не жили здесь, не копошились, как муравьи, пятьдесят мальчишек из далекого Архангельска. Родным показался нам теперь маленький остров. Сколько воспоминаний связано с ним!

До свиданья, Пуховый! До свиданья, высокие скалы! До свиданья, шумный птичий базар!

Все четыре бригады вновь собрались вместе на небольшом островке, напротив сожженного становища. И опять мы установили палатку, камелек, столы, скамейки… Нам теперь оставалось только ждать военные корабли, чтобы под их охраной следовать в Архангельск.

В конце сентября нас всех принял на борт военный тральщик, и в составе большого каравана мы отправились в нелегкий и опасный обратный путь.

После отхода мы еще долго стояли на палубе. Остались позади суровые скалистые берега Новой Земли… Вскоре скрылась и голубоватая полоса островов.

Мы шли, окруженные со всех сторон военными кораблями. Зорко следили за водой и воздухом вахтенные сигнальщики, днем и ночью переговаривались между собой корабли: днем — флажным семафором, ночью — сигнальными огоньками на корме. Корабли шли курсом на Архангельск.

В конце сентября 1942 года в составе большого каравана в Архангельск пришел тральщик, «Сом» с ребятами, — участниками новоземельской экспедиции.

Три месяца мы собирали яйца и промышляли кайру на птичьих базарах далекого полярного острова — как могли, помогали голодающему Архангельску. Многое пришлось испытать за это время, многое осталось в памяти на всю жизнь: тяжелой, опасной была работа на море и сорокаметровых отвесных скалах.

Но теперь все это позади. Мы были взволнованы, возбуждены. Как же: родной город — вот он, перед нами!

Судно направлялось к причалу рыбокомбината, на Факторию.

Северный ветер, холодный, порывистый, пенил мутноватые неприветливые волны Двины. День выдался серый и хмурый, но у всех, толпившихся на палубе, было праздничное настроение: нам предстояла скорая встреча с родными и близкими.

— Удивительное дело: ветер сильный, а большой волны не разводит. На море бы сейчас такие горы поднимались!

— И цвет волны в море другой — красивее.

— Смотрите, наша школа видна! Ребята сейчас корпят за партами.

— Борька, вон твой дом показался. Прыгай за борт, топай напрямик, здесь мелко — травку видно!

— Ой! Мою улицу проехали. Скажите капитану, чтобы бросил якорь, высадил меня.

Но вдруг разговоры, шутки как-то разом смолкли. Тихо, тревожно стало на палубе.

Что это? Что стало с лесотехническим институтом?! Вместо пятиэтажного правого крыла здания — изуродованная стена с остатками перекрытий. Кое-где у стен каким-то чудом держались железные койки. Все знали, что в правом крыле института помещался госпиталь, сотни раненых бойцов лежали в палатах. Страшно было представить, что произошло здесь.

На Новой Земле мы не имели известий из Архангельска, ничего не знали о бомбежках. Это было первое напоминание о том, что жестокая рука войны дотянулась и до нашего города.

Радостное оживление сменилось тревогой недобрых предчувствий. Что нас ждет дома? Как там родные?