Николай Вурдов - Робинзоны студеного острова

— Уп-пал, р-разбился, — с трудом выговорил Володя и вдруг, решительно махнув рукой, мол, была не была, стал спускаться на скалы, даже не обвязавшись веревкой.

— Куда? Назад! — раздался грозный окрик Петровича.

Бухая огромными рыбачьими сапожищами, потный, встревоженный, он подбежал к нам.

— Что случилось?

Мы кое-как объяснили.

— Те-о-ма! — закричали мы все трое.

— Чего голосите, черти? — неожиданно раздался его голос совсем рядом, из-за выступа скалы. — Выбрали веревку, обормоты, верблюды необученные. Хоть на пузе поднимайся наверх.

Мы с радостью слушали сердитую ругань Темы. А вот показался и он, с корзиной яиц, живой и невредимый.

Петрович облегченно вытер выступивший на лице пот.

Тема был здорово разозлен и, видимо, хотел по-свойски поговорить с нами, но, увидев яростные глаза Петровича, мигом остыл.

— Почему без веревки гулял милый мальчик? — зловеще тихо спросил его бригадир.

— Мешает она там. За скалы цепляется. Камни сверху сыплются, — неуверенно оправдывался Тема.

— Мешает?! — взорвался Петрович. — А ну марш в палатку, помогай картошку чистить. Там тебе никто не будет мешать.

— Ну что ты, Петрович! — пустил в ход подхалимскую улыбку Тема. — С кем и чего не бывает в первый раз! Я больше не буду отвязываться.

Но всегда покладистый добродушный Петрович так посмотрел на него, так затряс бородой, что было видно: на этот раз спорить с им бесполезно. Тема покорно поплелся к палатке.

Следующим на скалы пошел я.

В начале было страшновато. Высота пугала, сковывала движения, но к высоте, оказывается, можно быстро привыкнуть. Скоро я убедился, что на скалах есть удобные карнизы и площадки, по которым передвигаться без помощи веревки гораздо удобнее. Она временами действительно мешала, цепляясь за выступы, обрушивала сверху камни, которые со свистом проносились мимо головы.

Я медленно передвигался по карнизам и складывал в корзину яйца. Кайры почти совсем не боялись меня и грозно кричали при моем приближении. Таких бесстрашных я бесцеремонно сталкивал с места.

Оказалось, что собирать яйца — дело азартное. Я увлекся и, стал терять осторожность. Добравшись до подходящей площадки, я освобождался от веревки. Яйца клал в карманы, в шапку, под рубашку, а потом возвращался и перекладывал свою добычу в корзину.

И вот при переходе с площадки на площадку я почувствовал, как плоские плитчатые камни под ногами зашевелились и осыпались вниз. Я повис на руках на сорокаметровой высоте. Словно током ударило по телу. «Все! Конец!» — обожгла мысль.

И сразу как будто стих гомон птичьего базара, зато явственно стал доноситься шум волн внизу подо мной. Пальцы крепко, до боли, вцепились в скалу, ноги судорожно искали твердую опору. Показалось, что и камни под руками начинают шевелиться. Я боялся сделать резкое движение, боялся глубока вздохнуть.

Но вот одна, а затем и другая нога почувствовали твердую опору. Медленно-медленно, осторожно переставляя руки и ноги, я добрался до своей надежной площадки, где была корзина и страховочный конец.

Сердце стучало часто и гулко. Да, действительно, прав Петрович: яйца собирать — не грибы собирать. «Ну теперь без страховочного конца — ни шагу!» — решил я.

Надо сказать, что впоследствии многие попадали в подобные переплеты, многие давали себе обещание быть осторожными, но проходил день-другой, пережитое забывалось, и опять ребята ходили по скалам без страховочного конца, в отсутствие Петровича, конечно.

В этот день все так увлеклись новой работой, что не обращали внимания на посыльных Ильиничны, она уже несколько раз звала обедать. Наконец она сама, запыхавшись от трудного подъема, пожаловала на базар и стала отчитывать Петровича.

— Ребята — ребята и есть, но ты-то, старый, почему их на обед не гонишь?

А мы и забыли про обед. До обеда ли тут, когда пере нами находились такие богатства. Да ведь им цены нет! Тысячи человек можно накормить в голодающем Архангельске. Мы, как скряги, добравшиеся до сокровищ, старались собрать как можно больше яиц…

Ильинична не зря поднималась приглашать на обед. Раскрасневшаяся, довольная, она с шутками-прибаутками щедро разливала густой вкусный суп с тушкой кайры на каждого едока. Затем были омлет, яйца вкрутую, сладкий чай. И все это без нормы, как в довоенное время: ешь, сколько влезет. Ильинична смотрела, как мы с аппетитом уплетаем приготовленные ею деликатесы, и радовалась:

— Ешьте, ешьте, ребята. Я сегодня прямо душу отвела — накормила людей как следует, а то надоело уж варить суп из семи круп. Кушайте, кушайте на здоровье, вы теперь — работники.