Владимир Шустов - Тайна горы Крутой

— Стальной солдат революции, — ответил Тима. — Вопрос не спрашивают, а задают. Что такое «Стальной солдат революции», я, Ванюшка, и сам пока не знаю. А Григорий Лапин — герой.

— Ага, — согласился Ванюшка, преданно смотря звеньевому в глаза. — Тима, а надо, как у пограничников, заставу на горе выстроить и стоять там день и ночь?

— По Советскому Союзу поездить и поискать! — не выдержал Юля.

— Самое верное — ехать!

— Разве найдешь… — сказал Коля Хлебников.

Спорили долго. Вася записывал в тетрадь Большого совета варианты поиска. Все они были по-своему интересны и, казалось, осуществимы. Взял слово Семен. Говорил он четко, уверенно:

— Ехать по Советскому Союзу, как предлагает нам Юля, я думаю, нет необходимости. Да это и бесполезно: мы ничего еще не знаем. А вот в истории гражданской войны я встречал название «Стальной солдат революции». Так назывался полк. Давайте напишем письмо в областной краеведческий музей. С сегодняшнего дня мы и займемся поисками — подберем книги о гражданской войне на Урале и прочитаем их.

Юля, убежденный в своей правоте, проворчал под нос, что не героизм это — разыскивать живого человека по книгам, что надо действовать, а не книги читать и письма писать.

Садоводы схватили «самобрызг» и уже тронулись с места, но Вася их остановил.

— Не расходиться, — крикнул он, — будем говорить о фабрике!

За спинами ребят кто-то стал быстро пробираться подальше от мачты. Это был Тима. И тут ему окончательно не посчастливилось: он столкнулся с Люсей.

— Куда торопишься? — коварно спросила она, крепко ухватившись за рукав Тиминой рубашки. — Не нравится?

— Жарко, — поспешно выпалил звеньевой, не замечая, что говорит невпопад.

От высоких корпусов рабочего городка на лагерную площадку легла тень. Жара спала, и цветочные клумбы разливали запах левкоев, резеды, душистого табака. Закатное солнце позолотило крышу городка и окрасило в розовый цвет стены соседних домов, окружающих двор с двух сторон. В ветвях тополей и кленов щебетали птицы. На прохладном ветерке ласково шелестели листья.

Люся исподлобья взглянула на Тиму.

— Из тени — тень ищешь? — спросила она.

— Люсь, давай не будем ссориться.

— Не заговаривай зубы, Тимка. Знаешь, что вы сегодня принесли?

Тима с ожесточением ковырнул песок носком видавшего виды желтого походного башмака и отвернулся. Сейчас он просто ненавидел Волкову. И что у нее за дурная привычка совать нос в чужие дела? «Доверили козлам огород стеречь… Бродят где хотят… Проверить их, лодырей!» Обида на Люсю охватывала его все больше и больше. Разве он для себя старается? Нет, с такими, как Волкова, не сваришь каши. Когда-нибудь Тима выскажется о ней. Ой выскажется! И тогда… Он представил, как его гневные слова подхватывают ребята, как веснушчатое лицо Люси заливает краска стыда, как беспомощно повисает красный бант в белокурых кудрях, как…

Но толчок в спину возвратил Тиму к действительности. Люси рядом не было. Она стояла на возвышении у мачты, готовилась к выступлению и смотрела на Тиму.

— Отправили мы пять гербариев, — без вызова начала она.

— Два — на юг, один — на север и два — на Дальний Восток. Мало? Очень! А кто виноват?

Тима насупился, Юля и Павка отвернулись. Люся взмахнула кулачком и крикнула:

— Вот кто виноват! Посмотрите, наши открыватели, голубеводы и тихоходы. Вы не хмурьтесь, не отворачивайтесь! Ребята, видели бы вы, какие экспонаты приносят эти заготовители! Слезы приносят. Мятые, ободранные растения. Да, да… Тимка, нечего улыбаться, нечего. Сегодня вы в одной папке винегрет принесли…

— А по скалам ты хоть раз лазила? — выкрикнул Тима. — Легко говорить. Павка сегодня чуть коленную чашечку с мясом не вырвал. Ясно?

— Мне до этого дела нет! Сами в горы уходите, не я вас посылаю. Из сорока растений, которые вы принесли, всего пятнадцать годных! Да за день можно тысячи насобирать! По вашей милости у меня в цехе прессы пустуют. Я говорила, ребята, что нельзя назначать первое звено в заготовители! Тимка ничего не слушает. Как я просила принести побольше растений из семейства кипарисовых…

— Что за кипарисовые? — спросил у Тимы сидящий рядом с ним Володя Сохатов.

— Можжевельник, — буркнул Тима.

— А-а-а…

В это время кто-то звонко-звонко предложил:

— Нас в упаковочный!

Тима вихрем понесся к трибуне и в мгновение ока был уже у мачты.

— Нас в упаковочный?

— Перевести-и-и!

— Остави-и-ить!

— Ти-ши-на! Ти-ши-на! — запели в один голос садоводы.