Илья Миксон: Обыкновенный мамонт

— Руки вверх! — звонко крикнул кто-то. — Ни с места!

От неожиданности Серёжка вздрогнул и перестал чихать.

— Стреляю без предупреждения!

Это, конечно, Лёвка надрывался. В зелёной траве ярко пламенела его красная рубашка.

Затрещала очередь. Для большего устрашения Лёвка закричал:

— Та-та-та-та!

Упав плашмя в траву, Серёжка сдёрнул через голову автомат и открыл ответный огонь.

— Нечестно! — выкрикнул Лёвка и вскочил на ноги. — Я первый пульнул! Ты уже раненный!

— Раненые тоже воюют!

Лёвка не стал спорить. Всем известно, что советские солдаты героически сражаются до последнего дыхания.

Шмыгнув носом, Лёвка кивнул в сторону артиллерийского парка и спросил, будто и сам не знал, что там ничего нет:

— Там чего?

— Ничего. Уехали все.

— Тревога, — со вздохом произнёс Лёвка и по-взрослому нахмурил лоб.

Задумался и Серёжка: что дальше делать?

Наверное, они одновременно вспомнили один и тот же рассказ. Когда в гарнизонный книжный киоск привозили новую партию товара, у всех ребят сразу появлялись одинаковые книжки. В последний раз всем достался рассказ о мальчике, который помогал солдатам воевать против фашистов.

— Без разведки нашим не обойтись, — озабоченно сказал Лёвка.

— Не обойтись, — эхом повторил Серёжка.

— А мы с тобой всюду пролезем, — воодушевлялся всё больше Лёвка.

— Пролезем.

Они с Лёвкой запросто могли пробраться в тыл врага и разведать для своих самые важные тайны.

Конечно, дома ждёт обед. Мама обещала пожарить картошку. Она хрустит, как сухари! И компот на третье. Усы на часах когда были! И мама рассердится…

— Пошли, — решительно скомандовал Лёвка.

— Есть, — отчеканил Серёжка. В конце концов разведка первее, чем обед. Обед каждый день бывает.

— Я все дороги знаю, — заверил Лёвка. — Мы даже вчера грибы тут собирали.

Проторённая светлая дорожка, извиваясь, пересекла редкий кустарник и углубилась в тайгу.

В тайге было весело. На открытых, насыщенных солнцем полянах цвели голубые, лиловые, чернильные ирисы, жёлтые с тигровыми полосками лилии. С гулом носились, как самолёты на бреющем полёте, шмели. Живыми цветами порхали бабочки: пятнистые аполлоны, кирпично-красные крапивницы, огромные тёмно-синие махаоны.

Один махаон был величиной с воробышка. Лёвка с Серёжкой долго гонялись за ним, да так и не сумели поймать.

— Жаль, сачка нету, — проговорил Лёвка и сел на траву.

Они помолчали немного, отдыхая.

— Пошли, — первым спохватился Лёвка. — Заигрались, как маленькие. Разведчики, называется…

В лесу что-то треснуло.

— Ложись, — свистящим шёпотом приказал Лёвка.

Ползти в густом папоротнике легче и приятнее, чем на каменистой штурмовой полосе. И за рубашку опасаться нечего.

Перед Серёжкиными глазами долго мельтешили зелёная трава и красная спина. Наконец Серёжка чуть не ткнулся лбом в истоптанные Лёвкины ботинки. Он поднял голову, сдвинул назад панамку и вскрикнул.

Впереди, туго обвивая ствол ели, висела громадная змея. Голова её скрывалась где-то внизу, совсем рядом, а хвост терялся в зелёной кроне.

Лёвка в первый момент тоже вжался в землю, потом осторожно оглянулся и шёпотом спросил:

— Ты чего?

Не разжимая ресниц, Серёжка показал куда-то вперёд.

— Чего?

— Змея… — Серёжка приоткрыл один глаз и указал на ель с чудовищем.

— Ха-ха, — неестественно хихикнул Лёвка. Он, видно, тоже сперва перетрусил. — Какая это змея? Это лиана, растение такое вьющееся! Пошли дальше!

Серёжка, осмелев, погладил шершавый жгут лианы.

— Ловкая, — сказал он с уважением. — Вот бы так на деревья лазить научиться!

Сквозь густую хвою и листья с трудом протискивались солнечные лучи. Было тихо и сумрачно. Мальчишки шли рядышком, плечом к плечу, держа наготове автоматы.

Под ногами шуршала сухая листва, потрескивали сучья. На стволах деревьев курчавился косматый мох. Голые нижние ветви нацеливались растопыренными корявыми пальцами, норовили сорвать панаму, исцарапать лицо.

— Сейчас выйдем на большак, — подбодрил себя и Серёжку Лёвка.

Они шли и шли по тёмному лесу, а шоссе всё не было.

Серёжка начал отставать. Лёвка взял его за руку.

— Сейчас выйдем на большак, — не очень уверенно повторил он.

Лес посветлел, пошёл под уклон. Идти стало легче. Вскоре мальчишки выбрались на косогор, густо покрытый стелющимся багульником, блестящим и скользким.

— Ха! — обрадовался Лёвка.