Илья Миксон - Семь футов под килем

Улица вывела моряков на просторную и пустынную площадь со станцией метро в центре.

— Отсюда до Хагенбека остановок восемь, — сообщил боцман.

— Погуляем ещё, — попросил Паша. — В универмаг бы какой заглянуть.

— Можно, — согласился штурман Кудров.

— Тогда на Риппербан надо. — И боцман свернул на красивый проспект, тянувшийся до самого горизонта.

Всё здесь было иным, чем в портовом районе. Роскошные отели, рестораны, магазины с зеркальными стёклами во всю стену, надраенная бронза дверных ручек.

«Игрушку Димке купить надо», — подумал Лёшка, и, словно по щучьему велению, сразу же возникла перед ним витрина с пистолетами, ружьями, винтовками. Они лежали, висели, покоились в коробках-футлярах, совсем как настоящие, не отличить!

— Зайдём в игрушечный?

— Какой тебе игрушечный! — обозлился неожиданно для Лёшки боцман. — Доподлинное боевое вооружение. Вон и парабеллум лежит. Меня из такого в сорок четвёртом ранили.

— Вы и в Гамбурге воевали? — спросил Лёшка.

— Нет, наша дивизия только до Дрездена дошла. Там и победу отпраздновали… А этим, фашистам недобитым, потише вести себя надо. Нечего им опять парабеллумами обзаводиться.

Гамбург — почти двухмиллионный город, портовый, торговый, промышленный. Город как город, но люди…

Лёшка пристально приглядывался к встречным, стараясь угадать, кто они: моряки, рабочие, чиновники, бывшие эсесовцы?

По внешнему виду фашиста от нормального человека не отличить. Лёшка пристроился к боцману и не отставал ни на шаг. Туристская беззаботность кончилась. Почему-то вспомнился монумент Бисмарку. Странно он как-то стоит: ни к морю лицом, ни к городу…

— Товарищ боцман, — обратился Лёшка, — отчего Бисмарк спиной к Гамбургу поставлен?

— Чего не знаю, того не знаю.

— Не к Гамбургу, а к востоку, — вмешался в разговор Кудров. — Символика. Бисмарк неоднократно предупреждал немцев: «Не вздумайте идти войной на Россию!»

— Не дурак был, — с уважением произнёс Зозуля.

Универмаг занимал четырёхэтажное угловое здание.

У входа — маленькое кафе, жевательную резинку на лотках продают всех видов, поштучно и наборами, как шоколадное ассорти.

На первом этаже торговали сувенирами и галантереей. Паша потащил Лёшку с собой: «Ты хоть немножко по-немецки шпрехаешь».

Переводчика из Лёшки не вышло: стоило лишь подумать, что нужно заговорить с настоящими немцами, как из головы мгновенно улетучивались все немецкие слова до единого. Хорошо, что на всех товарах были пластмассовые ценники.

Они купили многоцветные шариковые карандаши и брелочки для ключей, а Лёшка ещё и набор открыток с видами Гамбурга.

На верхние этажи подниматься было уже некогда, хотя Паша и рвался:

— Ничего, обождут малость.

— Нет! — твёрдо заявил Лёшка.

Никто из своих ещё не подошёл.

— Я же говорил! — прошипел Паша. — А-а, ну тебя! Сам сбегаю. Я мигом!

Пашин «миг» затянулся, и ребята куда-то подевались. Лёшке надоело ждать. Он вышел из магазина и стал глядеть на улицу.

Народу было немного, как в рабочие часы на Невском. Машин — негусто, в большинстве грузовые.

Прошло ещё минут пятнадцать. Никто не появился. Лёшка забеспокоился, возвратился в вестибюль, опять вышел. Никого. Не могли же его бросить, забыть о нём! Почему не могли? Запросто даже. Компания большая. Собрались в вестибюле. «Все?» — «Все». И пошли себе…

Неприятно засосало под ложечкой. Мысль о том, что он отстал от своих, привела его в полную растерянность.

Входили и выходили люди. Никто по-прежнему не обращал внимания на Лёшку, но он ощущал теперь, что вокруг него не незнакомые, а чужие, совсем чужие люди, другой мир.

Надо было что-то предпринять. Бежать вслед за ребятами? В какую сторону? Спросить, как проехать к «Ваганову»? Он не запомнил номер причала, а их в порту десятки, если не сотни. И название станции метро не вспомнить.

Бисмарк! Вот кто может выручить. Монумент каждый гамбуржец знает, а от Бисмарка рукой подать до пристани. Там «Сибирь», свои…

Свои… А может быть, они и не покинули его? Ждут, волнуются, ищут по всем этажам.

Лёшка кинулся к эскалатору, но кто-то грубо схватил за плечо и дёрнул назад.

— Хватит, Смирнов, — процедил сквозь зубы боцман.

У Лёшки мгновенно отошли все страхи. Он так обрадовался, что чуть не бросился Зозуле на шею.

— Улыбочки ещё строишь, — процедил боцман и потащил Лёшку за собой.

— Да я…

— Оправдываться потом будешь.

Теперь ничего не страшно, никакие угрозы и наказания. Нашлись, свои нашлись!