Юрий Дьяконов: Комендант Синь-ици-сан

Жители ближайших домов выскочили в ночных халатах. Они бегом носили воду в больших деревянных ведрах. Помогали солдатам, чем могли. Но было уже поздно. Склад с запасами риса для жителей селения на глазах превращался в головешки. Горький запах сгоревшего риса заполнил все вокруг. Удалось вытащить только три обгорелых рогожных мешка.

Один из жителей подошел к спасенным мешкам с рисом. Принюхался. И, ожесточенно жестикулируя, позвал остальных. Заместитель коменданта, лейтенант, протиснулся сквозь толпу:

— В чем дело?

— Сэкию!.. Сэкию! [35] Керосин. — кричали люди.

Лейтенант нагнулся. Спасенные мешки пахли керосином…

Когда все побежали к складу с горящим рисом, из-за пилорамы выглянул человек, подождал, пока автоматчик, охранявший лесной склад, повернулся к нему спиной и стал смотреть на пожар. Тогда человек скользнул за штабель досок. Побыл там. Снова появился. Медленно пятясь, не спуская глаз со спины часового, дошел до ближайшего дома и скрылся за углом.

А через несколько минут часовой у лесосклада, завернув за штабель готовых досок, вдруг увидел пламя. Он дал очередь в воздух и крикнул: «Пожа-а-ар!»

Второй пожар ликвидировали быстро. Баграми оттащили в сторону десятка два горящих досок. Закидали песком, залили водой.

Все пространство от селения до сопок прочесали автоматчики вызванной из гарнизона роты. Но время было упущено. За углом ближайшего дома нашли только деревянную пробку, пахнущую керосином.

В этот вечер Сандзо так и не заснул. Когда время подходило к восьми, он тихонько встал и вышел из дому.

Он слышал удары в снарядную гильзу. Видел пламя и людей вокруг него. Понял: полицейский выполнил приказ Кацумата. Сандзо хотел бежать туда, на пожар, но почему-то не мог. Зашел за дом и прислонился к холодной стене… И вдруг он увидел тень, мелькнувшую за соседним домом. В этом время на далеком пожарище рухнула крыша. Пламя взметнулось вверх. И на его фоне Сандзо увидел ноги человека, перебегающего к их дому. «Ока!» — чуть не вскрикнул он. Полицейский в тени за их домом рысцой бежал к океану. Сандзо помимо своей воли последовал за ним.

Ока добежал до воды у северного мыса. Санздо остановился: подходить ближе было опасно. Напряг слух. Сначала слышалось хлюпанье воды. Потом и оно смолкло. Сколько Сандзо ни вглядывался, ничего не было видно. Полицейский Ока исчез.

Подходя к дому, Сандзо услышал голоса мамы и дедушки Асано, идущих с пожара. Он шмыгнул в окно и притворился спящим.

— Кто же это мог сделать? — недоумевала мама.

Дедушка сел, раскурил трубку и сказал, глядя в стену:

— Тот, кто уничтожил рис, не пожалеет и наши головы…

Мама ждала: не скажет ли свекор еще что. Но он молчал.

— Вчера съел рис у Сандзо и Мицу, а сегодня отнял у всех! — возмущенно прошептала она.

— Не болтай, — оборвал ее старик. — Детям нужна живая мать.

— Но ведь правда: русские дали нам рис, а…

— Ты забываешь, Фудзико, что другие русские, может, уже убили твоего мужа…

— Не говорите так. Я помню о нем каждый день! — И мама заплакала.

— Я не хотел тебя обидеть…

Сандзо лежал и думал: «И правда. Синь-ици-сан и его солдаты дали нам рис. А другие русские, может быть, убили отца… Значит, они враги. Им надо мстить! Как Кацумата и Ока… Но дедушка сам говорил: «Не пожалеет наши головы…» Тогда и Кацумата и Ока тоже враги. Что же выходит?» Так и не решив этой сложной задачи, Сандзо уснул.

Кацумата покинул туннель через час после того, как ушел полицейский. К рассвету он уже был по ту сторону долины, на склоне вулкана. Вот и двухэтажное дерево… Теперь по карнизу над ущельем он поднимется на каменную ступень. Там, в замаскированном блиндаже, все его надежды. Там есть еда, радиостанция, прекрасный морской бинокль. Оттуда все селение видно, как на ладони. Пока русские будут метаться и вытряхивать душу из баб и стариков в поисках диверсантов, он спокойно отдохнет и подумает, что делать дальше…

Кацумата пробрался через заросли курильского бамбука к промоине. Прошел до начала карниза и… остолбенел: над самой пропастью белел высокий деревянный кол с табличкой. «Осторожно! Мины»! — по-русски и по-японски предупреждала надпись.

— Не может быть! Это русские козни! — Кацумата хотел отбросить его с дороги. Но благоразумие победило гнев. Он осторожно обошел кол с надписью и заглянул в ущелье. В нескольких шагах на карнизе лежал металлический ящик, и от него во все стороны отходили проволочные усики. Такой же ящик лежал на тропе дальше.