Рене Реджани - Пятеро ребят и одна собака

- Зреют помидоры под тёплыми лучами солнца, краснеют и наливаются соком. Так созревает и наше сознание под солнцем божьим, когда мы совершаем добродетельные поступки и пребываем в мире сами с собой. Но может разразиться буря ...

Прихожане встрепенулись, а те, кто находились недалеко от двери, обернулись и озабоченно посмотрели на небо.

- ... и град уничтожит помидоры, пробьёт тонкую душистую кожицу, испортит и погубит их. Так дурные поступки могут испортить нашу душу, наше сознание, сделать его извращённым, грязным. Запомните это!

Дон Пьетро замолчал.

Джанджи разглядывал собравшихся до тех пор, пока не заметил в уголке закутанного в рваный плащ Аугусто ди Калашибетту. Малышу показалось, что Мантеллина следит за ним украдкой своими глубоко посаженными, злыми глазами. Неужели Аугусто на самом деле украл его собаку? При мысли о Томе у Джанджи слёзы навернулись на глаза. Малышу казалось, что сквозь эти слёзы, сквозь серовато-зелёный плащ он видит душу Аугусто, который, совершив дурной поступок, подобно помидору, весь съёжился, увял и сохранил на себе следы града.

Когда месса кончилась, люди, одетые в чёрное, молчаливые, замёрзшие, небольшими группами высыпали на площадь. Те, кто жили далеко - в деревнях, на берегу моря или вдоль шоссе Ното-Марина, - садились на осликов и потихоньку разъезжались.

Дождя ещё не было.

В крохотной ризнице Карчофо помогал Дону Пьетро снимать облачение. Мальчуган был очень взволнован. Он двигался так неосторожно, что чуть не опрокинул чаши со святой водой, и заработал подзатыльник.

- Куда ты сегодня так спешишь? - спросил его священник.

- Мы должны найти Тома, собаку малыша Джанджи, того, что живёт у Тури, - ответил Джузеппанджело, взглянул на Дона Пьетро, улыбнулся, подмигнул ему и удрал.

На улице мальчика ждали товарищи.

- Куда он ушёл? - спросил Карчофо.

- Туда, - сказала Розалия и махнула рукой в сторону Ното: ей было поручено следить за Мантеллиной.

- По шоссе?

- Да.

Дети двинулись в путь. Они шли по знакомым тропинкам, пока не очутились на дороге.

- Розалия, ты не ошиблась? - спросил Карчофо. Девочка решительно покачала головой.

Должно быть, он пошёл домой, - заметил Джанджи.

Дети двинулись дальше: Антонио впереди, за ним Карчофо, Джанджи и Розалия.

Вдруг Антонио повернулся.

- Нас слишком много, - сказал он.

Розалия и Джанджи остановились, спрятались за оливой и принялись ждать. Антонио пошёл в одну сторону, Карчофо - в другую.

Пещера, высеченная на склоне холма из мягкого серого камня с золотистыми прожилками, заменяла людям жилище.

За неимением лучшего, несколько очень бедных семей, приехавших из глубины страны, поселились здесь. Среди них была и семья Аугусто Мантеллины.

Антонио и Карчофо шли осторожно, стараясь, чтобы их не заметили. Кругом царила странная тишина; казалось, тут нет ни души. Если бы ребята не знали наверняка, что эта стена, заросшая сорняком, на самом деле служит фасадом дома, никому и в голову не пришло бы, что люди живут в такой яме. Об этом можно было догадаться лишь по старой, заржавленной трубе, торчавшей рядом с отверстием, которое, по-видимому, служило дверью.

Из трубы поднималась тонкая струйка дыма. Трудно сказать, какую пищу можно сварить на таком слабом огне!

Вдруг раздался пронзительный крик. Голос срывался, хрипел, умолкал, и невозможно было различить, принадлежит он мужчине или женщине.

Антонио стало страшно.

Тотчас же вслед за криком, похожим на кваканье, пещера выбросила на улицу испуганную, дрожащую фигурку.

Это был Мантеллина.

Съёжившийся, закутанный в бесформенную серовато-зелёную тряпку, он прислонился к куче мусора и заплакал, заплакал жутким, странным плачем, без слёз.

Из трущобы выбежала женщина, худая и грязная, такая же страшная, как и её голос. Она осмотрелась вокруг и, заметив сына, снова закричала перед самым его носом ещё пронзительнее, ещё настойчивее.

Мантеллина, как назло, не шевелился. Женщина замахнулась на него тяжёлой поварёшкой. Только тогда Аугусто закрыл лицо руками. В конце концов он сдвинулся с места, нехотя, еле передвигая ноги, и, судорожно всхлипывая, закричал:

- Я не хочу просить милостыню! Не хочу, не хочу!

Неужели это Мантеллина? Новый, другой Мантеллина прошёл в двух шагах от Антонио, не заметив его.

Антонио был потрясён. Неужели это он, Аугусто ди Калашибетта, по прозвищу Мантеллина, хулиган и задира?!

Антонио побежал следом за Мантеллиной и, как только догнал мальчишку, спросил у него в упор: