Макс Бременер - Тебе посвящается

Лена ускорила шаг. «Напрасно», — подумал он, поспевая за ней. Действительно, преследователи тоже рванулись вперед, похабные выкрики раздавались совсем рядом. Редкие прохожие шарахались в стороны. Валерий сказал Лене:

— Ты иди вперед, я им тут вложу ума. — Он понимал, что его жестоко изобьют, но не мог позволить, чтоб оскорбляли Лену. И, во всяком случае, она убедится, что он не трус.

Лена зашептала, удерживая его за рукав:

— Их много, они тебя побьют… Не надо, Валерий!.. Давай побежим!

Валерий усмехнулся — ему, конечно, не дали бы убежать, да и не в его правилах это.

Он высвободил руку и повернулся к хулиганам. Его вдохновила тревога Лены за него. Он с удовольствием подумал, что кое-кого успеет, может быть, стукнуть как надо…

— Ну, вы, кто хочет получить? — спросил Валерий и отскочил к забору, чтобы его нельзя было окружить и ударить сзади.

Дальше все разворачивалось очень быстро. Он действительно успел, не глядя, два-три раза угодить кулаком в чьи-то физиономии. Но мальчишек было слишком много. Валерия живо притиснули к забору так, что он уже не мог размахнуться. И тут его сильно ударили по шее, чем-то острым по ноге и наискось по лицу железным прутом вроде тех, какими мальчишки-конькобежцы цепляются за кузов грузовика. «Паршиво», — подумал Валерий, силясь выдернуть руку и заслонить лицо. Но внезапно от него отпрянули. Отпрянули и стали удирать. Это было невероятно. Однако через мгновение все разъяснилось: по переулку мчались Лена и два милиционера. Увидя Валерия — живого и даже стоящего на ногах, милиционеры были, казалось, заметно успокоены. Должно быть, со слов Лены, происшествие рисовалось им куда в более мрачном свете, и, быть может, они теперь считали, что масштаб переполоха не соответствует значению случившегося.

— Целый, в общем, девушка, твой молодой человек, — сказал добродушно Лене пожилой сержант.

— Ну, я пойду, пост нельзя оставлять, — сказал второй милиционер.

Валерий, приходя в себя, ощупал лицо: болел лоб, на котором наливалась дуля, саднило щеку, немного заплывал глаз. Если б здесь не было Лены, он бы сказал милиционерам: «Не подоспей вы вовремя, покалечили б меня страшно». Сейчас он проговорил только:

— Бывает хуже. Спасибо. Пришлось вам беспокоиться.

— Ничего, — сказал сержант. — Хорошо, не пырнули тебя.

Лена взяла из сугроба горстку чистого снега и приложила Валерию ко лбу. Затем все трое направились к углу улицы, откуда Лена привела сержанта.

— Столько тут во дворах хулиганья, — говорил на ходу сержант, — беда! Знаем об этом, да разве милиции одной с этим сладить? Всем надо навалиться на такую беду — тогда сладим.

Они простились с сержантом, и так как были теперь почти возле Ленивого дома, то Лена предложила зайти к ней, чтоб немедля промыть Валерию ссадины и смазать их йодом. Однако Валерий категорически не пожелал впервые показаться ее домашним в таком растерзанном виде. В результате он пошел домой, а Лена вызвалась его проводить, против чего Валерий возражал очень слабо. Ему не хотелось с нею расставаться, и, кроме того, придя вместе с ним, она освобождала его от необходимости одному все объяснять Ольге Сергеевне.

К счастью, мать ограничилась только тем, что промыла ему царапины перекисью водорода и потребовала, чтоб он прижал к шишке что-либо холодное. Валерий, хоть и с явным опозданием, покорно приложил ко лбу металлическую рукоять столового ножа. Рукоятка была узковата, и синие края шишки остались неприкрытыми.

Лена глубоко вздохнула.

— Я, откровенно говоря, жутко перепугалась, — призналась она, устало улыбнувшись.

— Вообще-то основания были, — ответил он и непоследовательно добавил: — Но, конечно, ты зря…

— Что — зря?

— Хотя, конечно, ты меня спасла.

— Ну, знаешь, с тобой пойми что-нибудь! — шутливо возмутилась Лена.

— С тобой тоже иногда трудно бывает понять! — отпарировал Валерий.

— Например?

— Да вот хоть перед Новым годом — чего ты тогда на меня взъелась?

— А разве я тогда на тебя взъелась?.. — Лена хитро прищурилась, откинула назад голову, точно стараясь отыскать что-то в памяти.

— Представь себе!

— Это, что ли, после группы, где с «бомбой-полундрой» была история?

— Тогда.

— Тогда… — Лена помедлила, — мне, во-первых, было очень обидно, что никто, и ты тоже, не сумел придумать ничего более умного, чем Ляпунов.

— Так ведь и сама ты, по-моему…

— А может, я от тебя ждала большего, чем от себя?

— Ну, это уж ты… — Он смешался.