Павел Ковалев - Красный ледок [Повесть]

С односельчанами я всегда здоровался при встрече. Эта моя привычка нравилась людям, и потому меня все ласково звали Петручок. Петручок да Петручок. Это получалось как-то по-приятельски, по-свойски. Ну, а мне что. Хоть, как говорится, и горшком зовите, только в печь не суйте. Но так уж сложилась моя юношеская жизнь, что совали меня всегда в самое пекло.

И хотя это был уже конец февраля, но февраль этот прощупывал каждого — тепло ли одет, днем бросался с неба охапками мокрого холодного снега, а по ночам хватал всех и вся лютым морозом. Мне же тогда было по-настоящему жарко. Не одному, правда. Жарко было и дяде Игнату Дрозду. Он не только потому, что от него требовали, а сам решил во что бы то ни стало весной обязательно выйти в поле колхозом, не отстать от других деревень.

Мне он говорил:

— Нельзя, Петручок, колебаться. Уж если ступил на дорогу, так иди по ней, не сворачивая, а свернешь — конец и тебе, и делу твоему…

Мне эти слова запомнились на всю жизнь.

Я, конечно, и не думал отступать. Да и некуда было мне отступать. В школе меня поддерживали, мать сочувствовала, хотя из-за углов и шипели, как змеи: «Пе-ервый по-ш-шел… Против отца руку по-одня-ял, парш-ш-ши-вец поганый. Смотри, как бы не обж-жегся…»

Я только позже узнал, что это были подосланные Макаром Коротким подпевалы, его помощники. Те, что хоть и считались бедняками и середняками, приходили на собрания и толклись у порога, у дверей, но не очень-то прислушивались к новому. Я всех их знал. Но даже подумать не мог тогда, в феврале тридцатого года, что они кем-то подсылаются, что их вожак готов толкнуть их на любое, самое подлое преступление.

Как-то февральским днем, припоминаю сейчас, шел я из школы. Спешил даже, так как дядя Игнат сказал накануне, что вечером соберемся на очередное колхозное собрание одни, без лишних свидетелей. Мне, конечно, он сказал, какие вопросы будем обсуждать, и предупредил, чтобы я не опаздывал: буду секретарем собрания — вести протокол.

И вот подхожу я к своей деревне, думаю о том, как бы поскорее выучить уроки, чтобы вечером быть свободным, а навстречу мне движется человек. Натянутый на голову башлык скрывает его лицо, и по походке я не могу узнать человека.

Но, когда он приблизился и мы чуть не столкнулись на узкой тропке, я узнал Макара Короткого и, как обычно, сказал:

— Добрый день!

Макар остановился, огляделся и заговорил:

— Здорово, здорово, Петручок! Ты уже из школы?

— Ага.

— Что-то рано, или на собрание спешишь?..

— На собрание, дядя Макар.

— А что же это у вас там за секреты будут?

— Колхозное собрание, ну, тех, кто записался…

— Так и ты записался? — будто он не знал об этом.

— Записался вместе с дядей Игнатом.

— Ага, вместе… Так, вместе с Игнатом… — бормотал Макар, не глядя на меня. Я собрался идти, но Короткий злобно зашипел:

— Так и не скажешь, Петручок, о чем вы там говорить будете?

— А я, дяденька, и сам не знаю.

— Хитришь?

— Да что вы…

— Гляди, как бы эта хитрость тебе боком не вышла… Раньше батьки в пекло не суйся… Записался. Отца не спросил… выскочил…

И пошел.

Особого значения я тогда этим словам Короткого не придал. Я просто допустил большую ошибку, что ничего про встречу эту не рассказал Игнату Дрозду. Правда, мать видела нас, стоя во дворе, и она, когда я был уже в хате, обо всем меня расспросила. Ей я все рассказал о разговоре с Макаром.

А вечером пошел на собрание. Собрание было, как и всегда, в хате дяди Игната. Я пошел не улицей, это было далеко, а напрямик — от нашей бани была протоптана стежка к роднику, в котором мы брали воду, а от него стежка вела прямо к хате Дрозда. Это был мой обычный путь, когда я ходил к родственникам. Мать часто посылала меня или что-нибудь занять или отнести долг. Посылала она иногда и подарки детям брата — разные сладости. А детей у дяди Игната было пятеро. Делала это она обычно перед праздниками или когда кто-либо из ребятишек заболеет. И мне тогда, как старшему, приятно было выполнить поручение матери и доставить радость малышам.

Возле самого родника кто-то стоял с ведрами. Я сначала подумал, что человек ждет, пока я пройду, освобожу стежку. А он, оказывается, меня специально ждал. Это был сын одного из богатеев нашей деревни, родственник Макара Короткого.

Я только подошел, как сразу же услышал:

— Колхозничек…