Алексей Ливеровский - Тихий берег Лебяжьего, или Приключения загольного бека [Повесть]

Мы с Юркой переглянулись. Смешная Кира: говорит про нашего папу и путает дробь с порохом. Дробь-то свинцовая, просто расплавится, а порох вспыхнет, еще как, уж мы-то знаем, не раз поджигали.

Тетя Зина была спокойна, сказала:

— Надо подождать. Сегодня-завтра выйдет. Только бы не стал поперек.

Пришел фельдшер, вымыл руки, натянул белый халат. Спросил у мамы, что Мишка проглотил. Мама ответила, что патрон. Какой? Мама пошла в папину комнату и принесла из охотничьего ящика большой медный патрон двадцать четвертого калибра от папиного ружья и поставила его на стол.

— Наверно, доктор, такой.

Совсем не такой: Алька маленький нашел, но мама, конечно, не знала.

— Ого! — удивился фельдшер.

Подошел к Мишке, заставил его открыть рот, посмотрел язык, пощупал пульс и решил: выйдет.

Мишка заплакал и совсем перестал шевелиться. Мама сказала «спасибо» и дала фельдшеру денег. Тогда он присел за стол, написал рецепт и протянул маме:

— Слабительное. Не беспокойтесь, выйдет.

На следующий день все Лебяжье знало, что Миша проглотил патрон. Вдруг пришел урядник. В комнате были две мамы, Кира, Юрка, Алька, Нинка и я. Мишка сидел на диване и читал книжку. Патрон еще не вышел, и Мишку из дому не выпускали. Урядник вошел, поздоровался, без приглашения сел к столу и боднул на нас, ребят, усатой мордой. Мама распорядилась:

— Дети, идите к себе!

Мы ушли, но щелку в двери оставили так, чтобы было видно и слышно. Урядник долго молчал, разглядывал все в комнате, будто был первый раз, потом поднял брови на Мишку, глянул на патрон, что остался на столе со вчерашнего дня, спросил:

— Этот проглотил? Такой?

Мамы закивали.

Моя сказала:

— Он, он. Такой, такой; сын дал из отцовского охотничьего ящика.

Урядник ухмыльнулся противно и стал смотреть в нашу сторону. Юра зашептал нам:

— Если войдет сюда, будет спрашивать, не говорите, где Алька нашел патрон. Алька! Слышишь? Скажи, что я тебе дал.

Урядник встал и, не попрощавшись, вышел, придерживая руками шашку.

Мама сказала Альки-Мишкиной маме:

— Скоро будет по ночным горшкам шнырить.

— Пускай, пускай, это их дело, — возразила Кира, — подружка моя рассказывала, она рядом Путилова живет [3] Путиловский завод. В настоящее время — Кировский. , там все мутят и мутят. С флагами гамазом ходят, худые песни поют, запрещенные, и студенты с ними.

Кира оглянулась, сделала таинственное лицо и почти шепотом:

— Против царя идут.

Я толкнул Юрку в бок, шепнул:

— Сейчас скажет про Надьку и «всем им кров с попки».

Юрка даже не улыбнулся, почему-то разозлился и рукой на меня махнул.

Вечером примчалась Альки-Мишкина мама, такая радостная. Кивнула моей маме: «Вышел!»

В нашем поселке замечательная футбольная команда, называется «Лебедь». Играет с Ораниенбаумом, Мартышкином, даже с Кронштадтом, но главные соперники — лимузинцы — футбольная команда из деревни Лимузи. Дядя Петя говорит, что в Лимузях летом еще больше петербургских лиговых игроков, чем у нас. Что значит «лиговые», не знаю, думаю, самые лучшие.

За несколько дней до матча на столбе у моста и еще на нескольких столбах появлялись объявления: «Лебедь» — «Лимузи». Счастье и радость! Играли на поле за деревней, на опушке леса. Ворота из жердей, лайны — боковые линии — мелкие канавки. Раздевалка — небольшая полянка в можжевеловых кустах. Нас туда не пускали. Там игроки переодевались, и туда заранее приносили два ведра с водой, накрытых чистыми полотенцами, и несколько стаканов.

За полчаса до игры вокруг поля тесно стояли зрители. Приезжал урядник. Привязывал к кустам лошадь и прохаживался за стеной зрителей размеренным шагом. На игру не смотрел.

Свисток! Чудесный певучий футбольный свисток! «Лебедь» выбегает на поле. Белые майки, синие трусы, сильные мускулистые гиганты. Мы, мальчишки, ревем от восторга и счастья!

— Ура, «Лебедь»! Ура! Смерть лимузинцам.

Мы приходили на поле не только во время матчей, постоянно крутились около лебединцев, когда они тренировались. Самая большая удача, если футболисты не собирали две команды, а просто кикали в одни ворота. Тут нам разрешалось становиться за голом, ловить и подавать мячи, промазанные или пропущенные голкипером. Это было страшно приятно: поймать мяч, когда бьет какой-нибудь «сам», и опять точно выкатить ему под удар в ноги. Нас называли «загольными беками».

Играли мы в футбол и сами на своем поле около дома. Маленькое поле с одними воротами. Раньше были ворота с обеих сторон. За правым голом сад, там малина, крыжовник и черная смородина. Если посильнее и повыше ударить, мяч летел через изгородь и приходилось всем его искать. Тетя Зина это заметила, распорядилась сломать правые ворота и нам играть только в одну сторону. Нам неинтересно, и мы каждый раз делали новые ворота из камней. Они получались низенькие, больше камней близко не было, приходилось сверху камней кидать одежду. Не очень помогало, часто получались споры. За левым голом пруд. Мы старались в эту сторону сильно не бить, а то мяч попадал в воду и становился мокрым и скользким.