Юрий Третьяков - Рыцари Березовой улицы

— Да все ихние!.. Теперь какие-то братья!

— Чьи братья?

— Сами по себе братья. Восемь человек!

— Подожди минутку, — сказал старшина и начал говорить в телефон: — Товарищ начальник! Тут, понимаете, свидетели по делу этих пацанов, что в трансформаторной будке жили, идут и идут… Сначала тимуровцы. Теперь какие-то братья… Да их восемь человек! Скоро все помещение займут, протолкнуться негде… Сейчас!..

Старшина крикнул в коридор:

— Эй, орлы! Вы полностью собрались или еще будут?

— Не знаем! — ответил за всех Кот.

— Говорят «Не знаем…» — сообщил в телефон старшина. — Хорошо… Есть!

И сам появился в коридоре:

— Свидетели! Пожалуйте-ка сюда! Вы вот что, ребята… Прямо в глазах рябит — такая вас собралась армия несусветная… Начальство решило, значит, выделить от вас двух представителей… Ну, кого уполномочите?

— Я! — сказал Кот.

— И я! — сказал Немец.

— Вот и хорошо! А посторонних прошу на улице обождать! Понадобитесь — позовем…

— Тут нет посторонних! — закричали октябрьские тимуровцы. — Тут все непосторонние!

— Где наши ребята? — спросил Зямка.

— С начальником беседуют!.. — ответил старшина.

— Надо и нас туда же, — сказал Сережка. — Что они одни могут? Они же отсталые…

— А ты — передовой? — сощурился старшина.

— Я передовой! — смело ответил Сережка.

— Оно и видно! Стало быть, представители, ступайте прямо к начальнику, а вы, — старшина повел рукой, улыбаясь, — на улицу. Там вас уже братья ожидают, может, скоро сестры явятся, а у нас помещение тесное… Так что не обижайтесь. Прошу!

Пришлось выйти на крыльцо, где сидели на ступеньках Чурилы с братьями.

— Ну, как? — бросились они к березовцам.

— Ничего неизвестно, — сказал Зямка, пригорюнившись, и дернул Сережку за рукав: — Сережка, смотри: твоя бабушка!

И верно: по той стороне улицы с маленькой посылочкой под мышкой шла Сережкина бабушка.

— Бабушка! — закричал Сережка с крыльца. — Мы здесь!

Бабушка вздрогнула, но, увидев Сережку, быстро перешла через улицу и остановилась у милицейского крыльца.

— Ага! — с удовлетворением сказала она, вглядываясь в лица ребят сквозь очки. — Вы все-таки убежали! А теперь вас поймала милиция, и я должна удостоверить вашу личность, так, что ли? Анна Марковна оказалась права.

— Да нет, это не мы убегали, — сказал Зямка. — Это другие убежали, а мы им помогли!

— Ну вот! Значит, другие какие-то мальчики все-таки убежали? Куда же они убежали — в теплые страны или в школу юнг? И при чем здесь вы?

Перебивая друг друга, ребята начали рассказывать ей все сначала, а бабушка ахала, всплескивая руками:

— Ай-яй-яй… Что вы говорите! Ах, он негодяй! Да как же он смел? Оставить детей без образования! Прямо какой-то феодализм! Этого нельзя так оставить, я сейчас пойду прямо к начальнику! Но только почему вы сразу не сказали обо всем мне?

— Да так… как-то… — замялся Сережка.

— Вот видишь! — торжествующе сказала Сережке бабушка, взбираясь на крыльцо. — Ты, конечно, поступил правильно, как настоящий гражданин, это делает тебе честь, молодец! Но, с другой стороны, у тебя есть еще черты скрытности, недоверия к людям, которые являются отрицательными чертами в характере мальчика…

Она вступила в милицию своим решительным шагом персональной пенсионерки и бессменного председателя уличного комитета.

Навстречу ей откуда-то вынырнул веселый, возбужденный Кот:

— А! Бабушка! Здравствуйте! — обрадовался он. — Вот как хорошо! А мы хотели за вами посылать! Эта бабушка с нами! — заявил он дежурному старшине. — Сюда, сюда, бабушка, налево!

И Кот с бабушкой скрылись в коридоре, а к Сережке подошел дядя Петя и сказал:

— Вот что, брат! Иди, забирай своих болельщиков и — по домам! Можешь им сказать, что все будет в порядке! За этих пацанов не беспокойтесь! Радиоточку вашу придется, конечно, ликвидировать, но все-таки вы молодцы! Держи!

И он пожал Сережке руку крепко, как взрослому.

— Папаха моя пропала — и пусть! Изодрал ее всю Михей Михеич и на дорогу выкинул. Потом ее Страшила нашел и мне принес, только она уже никуда не годилась… Но это ничего! Стенька Разин папах не жалел!

Правда, я еще и дома сильно пострадал. Отец узнал, что я был в милиции, не разобрался, в чем дело, ну и… в общем… Потом, конечно, оказалось, что напрасно он трудился. Я на него не обижаюсь, раз произошло недоразумение. Он так и сказал: это тебе зачтется на будущее. А у меня порядочно всяких дел, о которых он пока не знает, а должен в скором времени узнать…