Юрий Третьяков - Рыцари Березовой улицы

Хитрый Горилла не подавал никаких признаков жизни, добрый Алик, посмотрев, как ликуют освобожденные жители Козьего бугра, сказал:

— А знаете, ребята, похоже, что Горилла теперь сам угнетенный?.. Может, ему поможем?..

Но это предложение рыцари единодушно отвергли.

Решено было пойти в крошечный детский парк, находившийся совсем рядом. Он состоял всего из трех аллей: одной центральной, подметенной, посыпанной песком, со скамейками и фонарями, и двух боковых, заросших одуванчиками — таких пустынных, что там можно было встретить одиноко гуляющую курицу.

На центральной аллее кипела жизнь: все достижения техники были представлены здесь в виде больших и малых самосвалов, грузовых и легковых автомашин, подъемных кранов, тракторов и даже поездов. Их владельцы неустанно трудились, развозя песок из большой кучи по разным направлениям и сооружая из него хитроумнейшие постройки. А кто постарше, с увлечением предавались спорту — одних самокатов и трехколесных велосипедов здесь было не менее трех десятков. И строители, и спортсмены находились под наблюдением своих бабушек и дедушек, сидевших на скамейках под деревьями, так что рыцарям здесь делать было нечего.

Услышав на глухой боковой аллее чей-то плач и крики «ой-ой-ой-ой-ой-ой», очень жалобные, но почему-то не громкие и заглушаемые другим шумом, рыцари моментально появились там, готовые освобождать и карать, но увидели маленькую процессию совсем крошечных мальчиков и девочек, провожавших в последний путь умершего воробья.

Похороны происходили в полном порядке; покойник в венках из желтых одуванчиков ехал в деревянном грузовике к ямке, выкопанной под кустом акации, сзади следовал оркестр из двух жестяных дудок и барабана, а добровольные плакальщики и плакальщицы честно выполняли свой долг. Рыцари совсем уж собрались впасть в уныние, когда прибежал из разведки Алик и взволнованно сообщил:

— За мной! Нашел! Настоящие эксплуататоры!

В конце большой аллеи стояла старая карусель — лошадей, верблюдов и лодки с нее сняли, остались одни перекладины. Вся она заржавела, но руками ее вертеть было можно, хоть и трудно.

Сейчас на перекладинах сидели пятеро, другие пятеро, упираясь изо всех сил пятками в землю и тяжело дыша, возили их по кругу. Эксплуататоры, как им и полагается, восседали на перекладинах с видом ленивым и надменным, некоторые даже обмахивались веточками и покрикивали на изнемогающих тружеников:

— Но-о! Давай-давай! Не ленись!

— Ладно… — сказал Кот, сдвигая папаху на затылок. — сейчас все будет нормально! Значит так, я…

В это время угнетенные вдруг хором воскликнули: «Пятьдесят», — и карусель остановилась. Эксплуататоры слезли и заняли место внизу, а угнетенные забрались на перекладины и закричали:

— Давай, жми быстрее! Но-о!

— Это вон они что… — разочарованно махнул рукой Кот. — Это они друг друга возят… По пятьдесят кругов… Пошли дальше!

Уже у самых ворот рыцарям повезло: им попался какой-то мальчишка, который, оттопырив губы и весело поглядывая по сторонам черненькими глазами, шел и вращал над голо вой за ногу тряпичную куклу. Он весь сиял от удовольствия и не обращал внимания на маленькую девчонку, бежавшую следом с отчаянными мольбами:

— Васька! Ну! Ну, отдай Маринку. Ну! Кому говорят! Да отдай же Маринку, а то укушу! Ну, Васька же! Ну, ногу ей оторвешь!

А Васька шел себе, как ни в чем не бывало, — жирный, самодовольный, настоящий эксплуататор.

Кот вырвал куклу, отдал девочке, а Ваське дал пинка, по которому сразу можно было узнать брата знаменитого футболиста. Васька ойкнул, заведя руку назад и остолбенело глядя на Кота, начал тереть ушибленное место, а девочка разъярилась еще больше:

— Чего ты бьешь? — набросилась она на Кота. — Кто тебе велел бить? Бье-от! Ка-кой нашелся! Вот скажу твоему отцу! Я тебя знаю! Знаю, где ты живешь!

— Он же у тебя взял куклу! — сказал ошарашенный Кот.

— Он может брать! Он мой брат! А ты не можешь его бить! У нас там отец сидит! Он вам даст! Па-а-па! Нас бьют!

Рыцари, не дожидаясь, пока появится папа, обратились в бегство, а толстый мальчишка, все время испуганно таращившийся на них исподлобья, все больше краснея и краснея, вдруг вышел из оцепенения и рявкнул им вслед басом:

— Макуры!

А девчонка тоненьким ехидным голоском подхватила:

— Дураки! Дураки! Дураки! За воротами парка Кот сказал:

— Нет, с таким народом никакого толку не получится: у одной — брат, другие договорились возить друг друга, третьи — воробья хоронят, — никак не поймешь, что им нужно… Пойдемте хоть Гориллу освободим, этот уж наверняка обрадуется!