Сергей Иванов - Его среди нас нет

Огромная заинтересованность и страшное разочарование буквально разрывали Сережу. А Коробкова усмехнулась с тем совершенно дурацким наслаждением и превосходством, с каким девчонки сообщают вам, что они отнюдь не думали в вас влюбляться!

Да, именно так усмехнулась надменная Коробкова и показала Сереже свой дневник, где на соответствующей странице значилось: «Родители! Ваша дочь 2-го октября прогуляла 20 минут урока истории». И подпись, которую Сережа знал достаточно хорошо, ибо с историней у него по некоему стечению обстоятельств были давние нелады.

— Надеюсь, теперь тебе все понятно?

Ему тут хоть бы немножко съехидничать… Не из того он был сделан теста!

Коробкову, надо заметить, это удивило — его такое благородство. И она сказала изменившимся голосом:

— До свидания… Крамской! Надеюсь, разговор останется между нами.

Прозвенел звонок. Сережа едва услышал его разочарованными ушами… А ну-ка хватит! Пора успокоиться! Да ведь ничего и не было для него, Сергея Крамского, в этой Маринке. Его сердце официально принадлежало Самсоновой, раз он был болельщиком ее команды… И вообще, не может любовь появиться из глупой записки, тем более из обиды.

Теоретически так.

А в жизни — чего только с нами девчонки не делают!

Он вошел в класс. И, видимо, с таким не от мира сего грустным лицом, что учительница истории Жанна Михайловна, которая Маринке написала замечание недрогнувшей рукой, которая и Сережу обычно несильно жаловала, сейчас лишь кивнула головой: мол, садись за парту.

Таня тоже была всего лишь человеком, да к тому ж еще и девочкой. И едва только Сережа сел:

— Кажется, есть новости?

— Годенко невиновен!

— Так! — сказала Таня, сощурив глаза. — Почти все сходится. Годенко — подставная фигура. В смысле: его пытались мне подставить!

Тут она заметила Сережин трагический вид.

— А что, собственно? То есть я хочу спросить, каковы подробности дела?

Молчать было бы невозможно, и Сережа, срезая углы и разливая ведра серой краски безразличия, передал историю с запиской и всем прочим.

— И где сама записочка?

Она осмотрела ровный бумажный квадратик, небрежно сунула его в карман.

— Да не страдай! После окончания дела тебе вернут твою драгоценность. А я на прошлом уроке — чего это, думаю, ты такой нервный. В уборную побежал!

Сережа молчал.

— Коробкова… Это с такими волосками жидкими — белыми?

— Садовничья, встань! Повтори, пожалуйста, о чем я сейчас говорила… Дай дневник!

Все-таки есть справедливость на свете!

Дома Сережа еще раз прошел всю эту историю от начала до конца. Бабушку бы спросить… Невозможно!

И тут он вспомнил, что в старину — не когда бабушка была молодой, не в тридцатые годы, а намного-намного раньше, — если запискам хотели придать особое значение, то непременно окропляли их духами. Не мужчины, конечно, а женщины.

И теперь Сережа страшно жалел, что не догадался сделать такую простую вещь — понюхать ту бумажку. Ведь ароматам свойственно улетучиваться, а сколько еще протянется следствие, неизвестно!

На следующий день Таня абсолютно не обращала на него внимания. Причем так равнодушно, так по-деловому не обращала, словно бы это и не Сережа был ее главным помощником. Словно бы это и не он так безупречно отработал версию Годенко.

Правильно говорится, что бывают на свете люди, а бывают — которым только бы покомандовать!

— Тань, — наконец он сказал, — уже два дня твои проходят!

Таня посмотрела на него, усмехнулась — так, между прочим, удивительно по-взрослому. Не с ехидством, не с превосходством, а именно вот по-взрослому: что, мол, Сережа еще маленький, а она до ужаса огромная!

— Не волнуйся, тебя не забыли. Просто все должно выясниться именно сейчас.

— Когда сейчас?

— А вот смотри. — Таня подняла руку.

Шел урок литературы. Алена Робертовна, увлеченная своим объяснением, ее не замечала. Тогда Таня встала:

— Скажите, пожалуйста, Алена Робертовна, а когда будет готова контрольная по литературе?

Алена запнулась на лету.

— Контрольная?.. Да, действительно! Завтра будет готова.

— Спасибо! — произнесла Таня особенно ученическим, старательным голосом и села. И тут же показала Сереже… жетончик алюминиевый: — Вот она где, контрольная!

Весь прямо-таки похолодев, Сережа догадался: сумка с тетрадями — магазин — жетон из камеры хранения!

— Ты как его достала?

— Забыл? Подобрала за мечтательницей.