Гана Боржковцова - Тройка неразлучных, или Мы, трое чудаков

«А ты не могла бы давать ей вместо пятидесяти крон за уборку шестьдесят за учинение беспорядка?» — часто предлагает папа, который не выносит болтовни пани Файтовой. Но особенно на этом не настаивает.

— Но ведь нужно же ей с кем-нибудь поговорит, — заступается мама.

Действительно, пани Файтова целыми днями сидит в своей комнате совершенно одна. Папа знает об этом. Тут ничего не поделаешь. Пани Файтова — это рок. Главным образом мамин. Потому что все остальные в конце концов всегда куда-нибудь исчезают.

— Придется тебе отдуваться одной, — неуверенно произносит Данка.

— Ну, ничего, — отвечает мама.

— Тогда мы пошли. Но мы быстро вернемся. Ты потерпи ее немножко…

— Вот и славно. Только не летите как оглашенные, а я уж как-нибудь выдержу. И не забывайте смотреть по сторонам.

— Будем, будем смотреть в обе стороны, — убеждает маму Марьянка.

— На все пять сторон света, — вставляет Данка, и Марьяна бросает на нее укоризненный взгляд.

Мама еще раз выглядывает в окно. На улице очень тепло, солнце светит так ярко, что мама несколько сдается.

— По крайней мере, ты, Пип, возьми шапку, — произносит она немножко смущенно, — чтоб снова не заболели уши.

Когда-то, в раннем детстве, у Пипа действительно однажды было воспаление среднего уха.

— Но, мама… — протестует он, только Данка пресекает его возражения.

Она берет шапку из маминых рук и решительно нахлобучивает Пипу на голову. И так же решительно за первым поворотом дороги снимает ее, засовывая в карман. При этом даже не смотрит на Марьяну. Марьяне этот поступок, конечно, не по душе, поэтому Данка, обращаясь в пространство, объясняет:

— Еще встретится кто-нибудь.

— Ну да, — подхватывает Пип с такой признательностью в голосе, что Марьяна предпочитает промолчать.

У тети на диване лежит раскрытый детектив, а на пепельнице дымит сигарета. Тетя ужасно много курит. Но всюду чисто прибрано, хотя рука у тети, наверное, болит, когда ей приходится чем-нибудь заниматься. Из гипсовой повязки торчат одни пальцы, как будто они не ее, а чьи-то чужие. Пальцы у тети очень тонкие.

— Я так и думала, что вы сегодня позвоните.

Тетушка любит племянников, но немножко подтрунивает над ними. Так только, самую малость, вовсе не обидно. Но довольно часто.

— Как же ты догадалась? — спрашивает Данка.

— Да вот пришло в голову, что сегодня вы про меня обязательно вспомните, ведь мы уже довольно долго не виделись.

— А мы пришли помыть тебе посуду, — выпаливает Данка.

В кухне грязной посуды предостаточно, но картина не такая уж страшная, посуда аккуратно сложена стопками. А на тарелочке — булочки с сервелатом и для каждого — корзиночка со взбитыми сливками. Это угощение тетя приготовила специально для них. Может, она хотела бы еще немножко почитать? Вдруг она остановилась на самом интересном месте?

— Может, нам лучше прийти чуть попозже, когда ты прочтешь еще одну главу?

— Нет, дети. Детектив я могу взять когда угодно, а вы редкие гости. Кроме того, с детективом не поговоришь, а я люблю поболтать.

— У меня идея, — сообщает Пип. — Переселяйся к нам! Нас так много, ты постоянно могла бы болтать с кем-нибудь. А потом по пятницам у нас всегда пани Файтова.

— Но от нее ты бы тут же сбежала, — замечает Данка. — Мы, например, всегда так делаем.

— Нет, из этого ничего не выйдет, — отвечает тетя. — Дня через три вы все спятили бы. А пани Файтову отвезли бы в смирительной рубашке. Меня трудно выносить долго. Я со странностями.

— Ни с какими не со странностями, — вмешивается Пип, — уж если ты странная, то, выходит, любой правильный человек с приветом.

Марьяна, которая напускала воду в мойку, поворачивается и смотрит на тетю. Пип прав. Если тетя у них странная, то тогда все в порядке. В тете им нравится вообще все. И то, что она читает детективы, и курит, и что такая маленькая и худенькая. Марьяна вздыхает. Она тоже хотела бы носить брюки и свитер, как тетя, только… уж лучше об этом не думать. Марьяна решительно сыплет порошок в воду.

— Пип совершенно прав, — замечает она, словно мимоходом.

— Нет, не прав, — отвечает тетя. — Чудаковатые люди хороши только издали. А когда познакомишься с ними поближе — они очень раздражают. Эти чашки, Пип, можешь складывать одну на другую на самую высокую полочку. Иначе там не поместятся тарелки.

— А вы с мамой ссорились, когда были маленькие? — спрашивает Данка.

— Да нет, пожалуй. Иногда только, но нервы друг другу не портили.