Аско Мартинхеймо - «Мастерский выстрел» и другие рассказы

Поп кончил говорить. Снова гулко заиграл орган. Наступила очередь псалма. «Пора прелестная пришла, и лето благодатное…» Сами знал этот псалм, его распевали весной на празднике окончания учебного года.

Приказ главнокомандующего! О чем бы он мог быть? Уж не о том ли милосердии? И каждый день новый приказ? Поп вроде говорил про что-то такое. Но он говорил не о приказе, а о заповеди. Вот если бы подойти поближе и прочесть, что же там написано. Но так, чтобы не отстать от остальных. А то потом начнут приставать с расспросами и насмехаться.

Архиепископ! Эта мысль явилась как удар молнии.

О нем Сами слышал иногда в телепередачах. Вот он кто, главнокомандующий церковью! Он пишет попу приказ, и тот вставляет листок в рамку, а перед богослужением идет и смотрит, о чем приказал говорить главнокомандующий. Затем поп всходит на трибунку и говорит то, что ему положено. Теперь, как бы там ни было, уже становилось понятнее. Однако откуда архиепископу было знать, что сегодня в церкви будут старшие и младшие классы Йокираннаской школы? Он же небось и понятия о них не имел.

Из окна сарая хорошо были видны новый дом и двор. Рогульку и кусок велосипедной камеры можно успеть спрятать, если мать или бабушка покажется на дорожке к сараю. Старый, маленький домишко стоял тут же во дворе, и, хотя видно было лишь его крыльцо, Паси и этого было достаточно. На всякий случай, чтобы лучше слышать, что происходит во дворе, Паси оставил дверь сарая приоткрытой. Отец находился где-то на заднем дворе или у дальнего конца старого домишка. Скрип петель калитки был слышен минуту назад.

Паси принялся мастерить себе рогатку после того, как Кольйонен явился в первый же день каникул и похвалялся, что лучшая в Европе рогатка — его. Он выпилил рогульку из передней вилки велосипедной рамы и специально купил толстые резинки. В мастерской у отца он стащил пригоршню гаек, и они теперь служили ему пульками. Кольйонен хвастал, что с одного выстрела может разнести крысу на кусочки, если ему удастся приблизиться на необходимое расстояние. Волей-неволей пришлось этому поверить, хотя бахвальство Кольйонена было всем известно.

Вдруг на крыльце старого домишка появился отец. Он оперся на перила и, закинув голову, уставился под крышу крыльца. Паси следил за ним, ожидая, что он станет делать дальше. Едва отец направился к сараю, Паси спрятал рогульку и резину, и, когда дверь сарая открылась, Паси уже держал финку и заготовку для кораблика.

— Пошли есть.

— Я сейчас приду.

— Кораблик выстругиваешь?

— Да.

— Скоро уже станешь слишком большим, чтобы пускать кораблики.

Паси положил кораблик на верстак и пошел с отцом. На дворе было свежо. Накрапывал дождик. Ласточки проносились у стен, вспугивали полусонных мух и ловко клевали их. На крыльце нового дома отец повернулся и еще раз окинул взглядом старый домишко. Он стоял пустой с тех пор, как было закончено строительство большого нового дома. Десять лет назад Паси родился там, в старом доме. Теперь отец собирался превратить его в сауну.

Запах биточков рвался из двери наружу. В кухне дух жареного мяса забивал все другие запахи. Мать выхватывала вареные картофелины из кастрюли прямо пальцами. Бабушка уже сидела за столом на своем постоянном месте и покачивалась вперед-назад. Рядом с ее тарелкой лежали таблетки — две красных, одна зеленая и одна белая. У бабушки было больное сердце и другие старческие недуги.

— Руки-то чистые? — спросила мать, как обычно.

— Сперва помолимся, — сказала бабушка и встала. Она пробормотала трапезную молитву, а в заключение сделала реверанс. К этому все уже так привыкли, что не считали даже чудачеством. Затем она взяла со стола таблетки и проглотила по одной.

— Заказал ты те доски?

Отец глянул на мать, держа на вилке картофелину. По выражению его лица было видно, что он терпеть не может, когда мать твердит ему одно и то же. Но ответил он все-таки совершенно спокойно:

— Есть еще время.

— Была бы своя сауна, не надо было бы к соседям ходить.

— Там уже другие строители успели начать.

— Другие?

— Гнездо строят. Туда, на старое место, лепят, на стропилину над крыльцом. Ласточки.

— Ух ты! — воскликнула бабушка. Она хлопнула в ладоши, и живот ее колыхнулся под клетчатой юбкой.

— Что это с бабушкой? — вскинулась мать.

— Да ведь это предвещает младенцев. Знать, ты, Паси, наконец-то получишь братика. Ласточки всегда во всем мире предвещают детей. Попомните мои слова.