Йован Стрезовский - Команда «Братское дерево». Часы с кукушкой

На перемене все ребята жали Калчо руку. Только я, едва прозвенел звонок, опрометью вылетел во двор. На душе кошки скребли, и было отчаянно стыдно смотреть Калчо в глаза. С того дня нас стало семеро… А на дереве я вырезал еще одно имя — Калчо.

Сегодня нам не терпится поскорее оказаться в классе. Школьный двор гудит, как растревоженный улей. Девчонки взвизгивают, будто их щекочут. Всем весело! А почему — скажу позже.

У входа в школу пытаемся построиться, как положено, в один ряд, да только это пустая затея: Васе что-то насвистывает и скачет на одной ноге; Танас осколком зеркала пускает солнечных зайчиков, норовя ослепить девчонок; Митре, вооружившись хворостиной, сбивает шапки со стоящих впереди ребят; Калчо сидит на пороге, роется в портфеле, и физиономия у него такая, как будто он что-то потерял, — словом, каждый развлекается кто во что горазд.

Наконец появляется сторож дядя Петре и носком опинка [1] О п и н к и — крестьянская обувь из сыромятной кожи отстраняет Калчо, загородившего проход; отпирает дверь, но впускать нас не спешит. Для пущей важности сторож постукивает себя по ноге коротким прутиком — похоже, ему очень хочется пересчитать нас по головам. Обтекая его сбоку, тонкой струйкой просачиваемся в школу. В нос ударяет привычный запах яичницы — это из квартиры учителя. Он живет со своей женой тетей Анджей здесь же, в левом крыле школьного здания. Дверь в квартиру чуть-чуть приоткрыта, и в щелочку видно, как, опершись головой на руки, у стола сидит тетя Анджа.

Со стороны может показаться, что у тети Анджи не жизнь, а малина: ни тебе забот никаких, ни хлопот. Особенно когда выдаются такие вот погожие, солнечные денечки, как сегодня. Не успеет учитель войти в класс, смотришь, а тетя Анджа уж во дворе. Сядет под сливовое дерево и плетет себе кружевные салфеточки, которым конца-краю не видно. Ручаюсь, не было среди нас никого, кто бы не любил тетю Анджу, мы все в ней души не чаяли. Еще не отзвенит звонок, выбегаем из школы и прямо к ней. О девчонках я уж и не говорю — облепят ее со всех сторон и давай тараторить: «Тетя Анджа, тетя Анджа…»

Правда, время от времени она перестает быть для нас тетей Анджей. Случается это раза два в месяц, когда учителя вызывают в город по школьным делам. Вот уж когда мы веселимся на полную катушку! Да может ли быть иначе, ежели учительницей в такие дни становится наша тетя Анджа? Дверь в классе открывается, и в нее бочком, чтобы не застрять в проеме, входит тетя Анджа — вернее, учительница. Мы по привычке срываемся с мест и гурьбой несемся в другую комнату за стулом, потому что тот, на котором сидит учитель, слишком мал для нее, да к тому ж еще и шатается. Отерев маленьким кружевным платочком пот со лба, учительница обычно спрашивает:

— Ну и чем мы сегодня займемся? Класс бурлит и клокочет:

— Хотим петь! Давайте рисовать! Пожалуйста, расскажите сказку! Будем считать!

— Тогда приступим. Да тише вы, совсем оглушили!

И мы приступаем. По правую руку от меня Васе мастерит хитроумную брызгалку. Интересно, чья шея первой пострадает от этой штуковины? За спиной что-то вырезают из жестянки — скрип и скрежет, аж мурашки по коже бегут. Единственное спасение — развернуться и показать кулак. Что я и делаю. Коле пересел вперед и что-то жует. По тому, как у меня сводит челюсти, нетрудно догадаться, что это сливы. Я разглядываю свой рисунок и сокрушенно вздыхаю: хоть прямо на него смотри, хоть сбоку, хоть зажмурься на один глаз — результат один. Не похожа учительница на себя, и все тут. Особенно нос. На что угодно готов поспорить, такой нос ни одному художнику не осилить: длинный, остренький, а кончик этак кверху вздернут. Но делать нечего, до звонка еще далеко, и я снова погружаюсь в муки творчества.

Васе тычет меня в бок:

— Спрячь, заметит!

Учительница и впрямь поднимает голову, рассеянным взглядом скользит по нашим головам и, словно припомнив что-то важное, семенит к двери. Из распахнутой настежь двери доносится запах пригоревшего жаркого, а в окнах класса дребезжат стекла.

Догадались теперь, отчего нам сегодня так весело? Еще до начала уроков пронесся слух, что учитель уехал в город, а скоро мы убедились в этом воочию: с клубком ниток и спицами под мышкой в класс вошла наша обожаемая тетя Анджа. Разложила на столе вязанье, подошла к окну и, задумчиво теребя мочку уха, не оборачиваясь, спросила:

— А не будет ли сегодня дождя?

Мы высунулись в окно.

— Нет, не должно.