Йован Стрезовский - Команда «Братское дерево». Часы с кукушкой

Вот под этим-то дубом и был назначен сбор нашей команды. Когда все собрались, поднялся такой гвалт, что пришлось заложить два пальца в рот и свистнуть. Мгновенно все стихло. Коле подошел к дереву, окинул взглядом товарищей и, откашлявшись, торжественно произнес:

— Ребята, не мешало бы и нашей команде придумать название.

— Ура! Да здравствует наша команда! — раздалось под деревом.

— А какое? — вытягивая шею и силясь перекричать других, спросил Танас.

Коле дотронулся до дуба и постучал по стволу:

— Давайте назовем ее «Братское дерево».

— Ура! Согласны! — ликовали мы.

— Тогда переходим к главному. Тихо!

Коле во второй раз оглядел наши ряды и бережно вытащил из-за пазухи сложенный лист бумаги. Искоса стрельнув по нему глазами, он взволнованно начал:

— Сейчас я прочитаю клятву команды, которую мы сочинили вместе с Джеле. Каждый должен дать обещание, что будет выполнять все, что в ней записано. Слушайте:

«Пункт первый. Все члены команды обязаны защищать и выручать друг друга.

Пункт второй. Что бы ни случилось, не плакать и не жаловаться.

Пункт третий. Не переходить в команду Бузо.

Пункт четвертый. Не разглашать тайны команды.

Пункт пятый. Никогда не говорить «не буду», «не хочу» и «не могу».

Вот и все. Хотите что-нибудь добавить? — спросил Коле.

Мы переглянулись.

— Тогда поклянитесь, что будете верны нашей клятве.

— Клянемся! — взметнув руки вверх, прокричали мы.

— А что, если нам название команды на коре написать? — предложил Коле.

— И наши имена в придачу, — прибавил Танас.

— Конечно, и имена тоже, — подхватил Коле и стал выбирать подходящее место на стволе.

Держа наготове перочинные ножи, каждый с нетерпением ожидал своей очереди. Коле очень старался, работал медленно, усердно. Когда, вырезав под названием команды свое имя, он наконец отошел в сторону, я приписал рядом: «Командир». Коле досадливо поморщился, но в следующую секунду уже улыбался во весь рот. Под его именем я поставил свое.

Следом шли Танас, Джеле, Митре. Последним был Васе. Привстав на цыпочки и изо всех сил вытягивая руку вверх, он огорченно прошептал:

— Эх, не могу достать.

— А кто клялся не произносить слова «не могу»? — возмущенно воскликнул Митре. Он пригнулся, посадил Васе себе на плечи, и тот с грехом пополам тоже вырезал на дереве свое имя.

Внизу Коле поставил дату: 26.XII.1940. Когда все было готово, я на всякий случай пересчитал: один, два, три, четыре, пять, шесть. Вся команда здесь. Ой, погодите, одного имени не хватает! И как это нас угораздило забыть Калчо? В классе Калчо сидит на последней парте, за спиной Бузо. Сожмется, ровно ежик, в комочек, затаится за печкой, так и коротает время на уроках. Калчо всегда один, никто в нашем классе с ним не дружит. Даже учитель не хочет попусту тратить на него время. Раньше он хоть иногда обрушивался на Калчо: «Спрашивать тебя — только нервы трепать! И когда ты думать научишься?»

Но и учитель давно махнул на него рукой, проходит мимо Калчо, точно мимо пустого места. А уж коли остановится — считай, пропал урок. Да и Калчо старается реже попадаться ему на глаза, раскроет тетрадку и, тихонько бормоча что-то себе под нос, весь урок пишет и рисует. Оживляется Калчо только со звонком.

Не успеют, бывало, закончиться уроки, глядь, а он уж у меня во дворе с тыквой под мышкой. Пристанет к нам с Васе как репейник — сделайте да сделайте ему ловушку.

— Сгинь ты, надоел! — огрызается Васе и набрасывается на него с кулаками.

Но Калчо уже как ветром сдуло. Забившись в темный закуток, он выглядывает оттуда, словно затравленный зверек, и жалобно нудит:

— Ну что я вам такого сделал?.. Хотите, я и вам тыкву принесу?

Мы не откликаемся. Какое-то необъяснимое злорадство так и распирает нам грудь.

— Подожди-ка, — шепчу я, спускаю с цепи собаку и науськиваю ее на Калчо.

Разъяренный, засидевшийся пес стрелой вылетает за ворота и несется вдогонку за Калчо, а мы с Васе, распаляя его еще сильнее, кричим и улюлюкаем:

— У-лю-лю-лю! Держи вора!

И тут неожиданно Калчо исчезает, будто бы сквозь землю проваливается, — так ловко удается ему юркнуть в ближайшую подворотню.

Ну и чудак этот Калчо! За ночь все забывает, а на другое утро снова как ни в чем не бывало тенью бродит за нами и канючит принять его в нашу команду. Каких обидных прозвищ ему ни придумывай, как ни гони от себя, отвязаться от него не удается — Калчо повсюду бегает за нами, как собачонка.

Не знаю, какая муха нас укусила, но недавно мы все-таки приняли его в нашу команду. Вот как это произошло.