Надежда Надеждина - «Моревизор» уходит в плавание

Из-за кораллового павильона, хлопая ластами, выплывает экскурсия школьников. Они направляются на площадку жемчужин. Учительница хочет показать своим ученикам, как образуется жемчуг — нарост на теле моллюска, в раковину которого попала песчинка.

«Где же находится этот парк?» — спросите вы. Его ещё нет. Я пока только придумал, как в будущем станут люди проводить свой выходной день.

Не верите?

Давайте поспорим. Парк или не парк, но прогулки под водой становятся самым обычным делом. Это точно.

Уже есть чемпион мира по стрельбе из гарпунного ружья. Такое ружьё выбрасывает не пулю, а стальной стержень — гарпун. Чтоб рыба не унесла попавший в неё гарпун, он привязан к ружью металлическим тросом.

Уже не в диковину увидеть на берегу моря спортсмена с маской, дыхательной трубкой и с ластами. Я бы мог рассказать много интересного о соревнованиях по подводному плаванию.

Но сейчас я тороплюсь. Ко мне в дверь уже стучат: сегодня экипаж «Моревизора» решил поохотиться в Японском море на рыб.

Охотиться под водой куда опаснее и куда труднее, чем на суше.

В лесу или в поле охотник может убить зверя, который находится за двести метров от него. Промахнулся — стреляй снова.

А дальнобойность гарпунного ружья не больше, чем 1,5–6 метров. И заряд-гарпун только один.

Но нас ничто не пугало. Капитан не захотел покинуть корабль и остался дежурить, а мы, четверо подводных охотников, нырнули в море: в одну сторону поплыли Молчун и Катя, в другую — Майя и я.

Мне казалось, что я не плыву, а лечу, что я крылатая птица. Забавно было смотреть на пузырьки, которые мы выдыхали. Их путь от наших губ до поверхности моря становился всё длиннее, всё дальше мы уходили в сумеречную подводную страну.

Зеленоватые отсветы позеленили нашу кожу. «Как русалка», — подумал я, глядя на Майю.

Мы проплывали над подводными лугами. Из гущи морской травы сказочным чёртом взвился встревоженный скат-хвостокол.

Мы проносились над подводными садами. В этих садах не дохнёт в лицо ароматом, не зажужжит полосатый шмель. В море нет насекомых и очень мало цветковых растений. Причудливые разноцветные «кусты» и «цветы» подводного сада на самом деле морские животные: кораллы, актинии, морские лилии. На земле больше растений, чем животных, в море — наоборот.

— Посмотри вверх! — знаком показала мне Майя.

Я поднял голову. Над нами неторопливо плыла луна. Только, конечно, не небесное светило, а плоская, как блюдо, рыба-луна. Эта живая подводная луна может иметь в ширину два метра.

Я так загляделся на рыбу-луну, что чуть было не задел рукой проплывавшую мимо медузу. А эту «крапиву» моря лучше не тронь. Тело медузы студень, но обжигает она горячо.

Впрочем, не всех. Вот, например, в Баренцевом море водится гигантская медуза-цианея, этакий подводный Черномор: из-под её огромного колокола-шапки свешивается «борода» — щупальца медузы, двадцать метров длиной. Но и под самой шапкой и в космах жгучей «бороды» шныряют мальки трески. Они нечувствительны к ожогам щупалец, а «борода Черномора» надёжно защищает их от врагов.

Гостеприимство цианеи не бескорыстно: мальки, которые находятся под её покровительством, приманят к щупальцам других рыб, а этим посетителям от «бороды Черномора» уже не поздоровится.

Медуза, которую встретили мы с Майей, не была великаншей, как цианея, но и она могла обжечь. Мы обогнули её и стали снижаться. Нам хотелось увидеть тех, кто заселяет самое дно.

Долго кружили мы между мохнатыми от водорослей скалами. Майя никак не могла выбрать место, где бы остановиться. Пока Майя раздумывала, я решил немного развлечься: подобрал со дна камень и прицелился, чтобы запустить его в скалу. У подножия скалы был какой-то бугор, похожий на выкорчеванный пень, что раскинул в стороны толстые длинные корни, В него я и швырнул свой камень.

Гула от удара я не услышал. Камень будто попал во что-то мягкое. «Пень» ожил, задвигал «корнями». Навстречу нам, шевеля щупальцами, поднимался рассерженный спрут-осьминог.