Виктор Шурлыгин - Космонавт Сергеев

Толкнув ногой дверь — Саня ее никогда не запирал, — старлей доблестных ВВС с удивлением остановился на пороге. Всюду — на кухне, в комнате, в ванной, в коридоре — ярко, празднично горели люстры и бра. С потолка свисали бумажные и ватные снежинки, вился серпантин; паркет, усыпанный разноцветными кружочками конфетти, излучал тонкий запах свежего дерева, сиял чистотой. Санькино сердце сжалось в комок и отчаянно застучало. Словно сотня барабанщиков, взмахнув палочками, начала выбивать частую, безостановочную дробь. Руки заволновались, дрожа в пальцах, надавили на дверную ручку и ослабли — в комнате, за журнальным столиком, мирно беседуя, сидели столичный генерал и… Наташка.

— Саня! — Наташка пущенной стрелой бросилась к порогу, повисла на его шее. — Саня!

— Наташка! Наташка! Наташка! — шептал он, еще не веря в это чудо. — Как ты?.. В этом лесу?.. Откуда?..

— Ну, Саня, — Наташка отстранилась, сложила губы бантиком. — Разве ты меня не знаешь?

— Ну да, ну да, — повторял он, не слыша собственного голоса. — Конечно, это ты!.. Триста километров!.. Стой, — заволновался он. — Ты что, пешком шла?

— Понимаешь, Саня, я бы и пешком пошла, да меня товарищ генерал подобрал.

— Генерал? Какой генерал?

В глубине комнаты смущенно кашлянули, и тут Саня, будто сквозь пелену, увидел за журнальным столиком столичного генерала.

— Наталья Васильевна пыталась выяснить в штабе округа месторасположение вашей части, — сказал генерал. — Я туда по делам летал. Пришлось захватить.

— Ой, Саня! — Наташка юлой вертелась вокруг него, снимая фуражку, китель, галстук. — Я сама самолетом управляла! Здорово!

— Самолетом?

— Ну да. У Николая Дмитриевича свой самолет и замечательный экипаж. Они посадили меня в кресло, дали наушники, и я выдерживала этот… Товарищ генерал, — засмеялась она, — какой ноль я выдерживала?

— Вы, Наталья Васильевна, — улыбнулся генерал, — держали КУР ноль. То есть курсовой угол радиостанции был равен нулю, и самолет, управляемый вами, шел точно на радиомаяк. Попросту — на дальний привод.

— Вот! — Наташкины глаза сияли счастьем и гордостью. — Понял, Саня? Я вела самолет точно на твой аэродром! Ну и посадочка у нас была! — похвасталась она. — На три колеса!

Не отрываясь, Саня, как в детстве, смотрел на старого надежного друга, всем существом ощущая — не подвернись генерал со своим самолетом, Наташка все равно бы нашла его! Истоптала бы лучшие модельные туфли, изодрала в кровь ноги, прошла лесами и болотами, а нашла бы. Не хныча от боли и усталости, нежданно ввалилась бы в комнату — веселая, сияющая, гордая, — забралась бы с ногами в кресло, сказала: «Понимаешь, Саня, тут у вас такие непроходимые дебри — весь капрон изорвала. У тебя есть йод или зеленка? Тащи скорее!» Наташка, его Наташка кружилась вокруг, и это казалось самым невероятным чудом из всех чудес. В одну минуту он почувствовал на ногах мягкие тапочки, фуражка, китель, галстук, ботинки куда-то исчезли, нежные, заботливые руки усадили Саню в кресло, размешали сахар в его чашке.

— Вот, товарищ генерал, Николай Дмитриевич, — словно издалека доносился строгий Наташкин голос. — Человека до того замотали на службе — лучшего друга Пятницу не узнаёт!

Генерал засмеялся.

— А Саня у нас, между прочим, настоящий герой! — обрезала его Наташка.

— Геро-ой?

— А вы как думали? Мы с ним однажды таких здоровых хулиганов поколотили — только держись! До сих пор вежливые люди. Да, Сань?

— Вы что, Сергеев, — с любопытством спросил генерал, — спорные вопросы решаете на кулаках?

— Да мне тогда восемь лет было, товарищ генерал, — засмеялся Саня, окончательно приходя в себя, — а Пятнице, то есть Наталье Васильевне, — шесть. Она замечательный домик из песка построила, а два балбеса… — Не договорив, он вскочил из-за стола, всплеснул руками: — Наташка! Какой подарок я тебе приготовил — закачаешься! Стой, не падай!

С радостным возбуждением, чувствуя, как плещется в нем, просится наружу бесконечное, ни с чем не сравнимое счастье, бросился развязывать пакет. Шуба произвела фурор. Наташка прыгала, сияла, открыв дверцу шкафа, вертелась перед зеркалом. Генерал с улыбкой похвалил Санькин вкус и, взглянув на часы, поднялся.

— Знаю, Николай Дмитриевич, — засмеялась Наташка. — Сейчас вы поцелуете мне ручку, а потом тихо закроете за собой дверь. Чтобы я не слышала ваших секретов. Ладно, — великодушно разрешила она, — секретничайте. Только недолго.

И генерал, действительно, поцеловал Наташке ручку, а выйдя в прихожую, осторожно притворил за собой дверь.