Жанна Браун - Переправа

Мишка сел рядом с Ваней, Коля Степанов и Михеенко впереди. Ваня вяло оценил заботу товарищей, хотя и был благодарен им — не лезли с разговорами.

«Это все Вовочка накаркал, — тоскливо думал Ваня, — теперь начнутся разбирательства… Доложат, конечно, новому лейтенанту. Иди знай, что он еще за человек. А уж про капитана и говорить нечего. Для него, как для многих служак, не существует явлений в развитии. Все локально, все определения даны и получены раз и навсегда. Для капитана Юрка пример трудяги. Откуда ему знать, что Рафик делает за Юрку почти всю работу? Потомственный штукатур… да этот маленький робкий Акопян не то что за Юрку, за весь взвод легко выполнит дневную норму. Громы планетные! Скорей бы закончилась эта церемония с личным знакомством, ужин, и к Федору… Рассказать Федору о пощечине или не надо?..»

Ваня не успел решить, как быть с Федором. В Ленинскую комнату поспешно вошел лейтенант Малахов. Зуев вскочил.

— Смирно! Товарищ лейтенант, личный состав второго взвода для беседы собран. Заместитель командира взвода старший сержант Зуев.

Лейтенант смущенно улыбнулся.

— Вольно, товарищи. Садитесь, пожалуйста.

Солдаты сели, открыто разглядывая своего нового командира. Для одних его смущенная улыбка была хорошим знаком: неопытный, но добрый — злые от неловкости хмурятся и начинают придираться к каждому слову. Для других, в основном для зиберовской капеллы подпевал, смущенная улыбка лейтенанта была признаком командирской слабости.

Ваня не видел лица Зиберова, тот сидел спиной, но по вольно опущенным плечам, гордо откинутой назад продолговатой голове с острыми ушами угадывал, как змеится по Юркиным губам нагловатая оценивающая ухмылка. Конечно, пощечина, полученная при народе, поубавила спеси, но не настолько, чтобы Зиберов растерял всю свою наглость. «Скорее всего, он изберет другую тактику, — думал Ваня, — но какую?»

Поглощенный мыслями, Ваня прозевал момент, когда лейтенант сел и начал что-то негромко говорить, и рассердился на себя: что ему за дело до Зиберова и его тактики? Пусть Зуев голову ломает вместе с новым взводным. Главное, чтобы этот тип к нему, Мишке и Коле впредь не лез…

— Я знаю, что среди вас есть много отличных специалистов, — говорил между тем Малахов, — очень этому рад. Значит, будем успешно учиться друг у друга. Два года незначительный срок, если вообще, а в жизни каждого отдельного человека они могут сыграть определяющую роль. Давайте вместе сделаем все, чтобы эти два года не прошли для нас даром. Чтобы мы стали настоящими воинами-понтонерами.

— А мы не понтонеры, мы строители, — донесся с той стороны, где сидел Зиберов, тонкий голос, — мы учебку строим!

Ваня видел, как дернулся Зуев, слышал, как скрипнул стул под Колей Степановым. Малахов перестал улыбаться.

— Автор реплики, встаньте и представьтесь, — негромко, но властно сказал он. — Не люблю разговаривать анонимно.

После минутного замешательства поднялся Павлов и испуганно уставился на лейтенанта. Неподвижные серые глаза в пол-лица, остренький носик и встрепанные сзади волосы делали его похожим на взъерошенного, тонкошеего совенка.

— Рядовой Павлов…

— Вот и отлично, — сказал Малахов доброжелательно, — теперь я знаю, с кем говорю. Садитесь, товарищ Павлов.

Павлов сел, точно сломался в пояснице, и нервно хихикнул. «Конечно, Димка сам не вылез бы, — подумал Ваня, — это Зиберов его спровоцировал. Пробует лейтенанта на крепость…»

Присутствие Димы Павлова в роте старшина Митяев воспринимал, как божье наказание за прошлые и будущие грехи. Вид у Павлова всегда был какой-то грязный, жеваный, ходил он нога за ногу, даже чести не мог отдать прилично. Из-за Димкиной неопрятности Митяев доходил до бешенства. Однажды старшина сам привел Димку в баню, сам вымыл, отдраил грязь с локтей и пяток пемзой, собственноручно выгладил Димкины вещи и пришил все пуговицы… Через час Павлов снова был грязен и помят.

До армии у Павлова была тонкая специальность — настройщик радиоаппаратуры. Как он там работал на заводе, Ваня не знал, но когда в штабе батальона разбили приемник и капитан Дименков попросил Павлова заняться им, Ваня видел, как Димка копался в приемнике. Когда работает настоящий мастер, например Коля Степанов, на него засмотреться можно: каждое движение красиво, потому что продиктовано необходимостью и логикой. А у Павлова движения были хаотическими. В его длинных тонких пальцах не было ни силы, ни гибкой ловкости. Приемник он в конце концов починил — теоретические знания у Павлова были довольно крепкие, но по дороге замыкал и путал провода, разбил не одну лампочку.